Я — обычный

– Властелином нет, – покачал я головой. – Слишком уж большая ответственность. Мне, признаться честно, и командиром подразделения дел не перечесть.

– Зачем тебе тогда? – сморщился Горин. – Опасно, хлопотно, а главное, не факт, какой выхлоп на выходе будет. Не проще ли рвануть сразу за кордон. Выйдем из города, а там гуляй, не хочу. Простор. Реки, леса, поля, коттеджные поселки.

Мы расхохотались.

– Я, в принципе, сам не против их за брюхо пощупать, – признался Тимур. – Счеты с тамошними безопасниками у меня свои и жизней моих парней на них висит немало. Могу даже предположить, кто являлся руководителем той утренней атаки.

– Ну, так что? – хмыкнул я. – Решайся. Один я туда точно не полезу, а ты там служил, все входы и выходы знаешь.

– Утро вечера мудренее, – кивнул капитан. – Пока надо договориться о связи с новыми силами и вообще провести переговоры о взаимопомощи. Слабо, правда, представляю, что мы можем мутантам дать взамен.

– Те же сигареты, – напомнил я. – С табаком у них явно туго, а курящие наверняка имеются.

– Да там все курящие, – согласился Горин. – От такой собачьей жизни как не закурить?

– Гнездо, я Коробок один, ответьте. Гнездо, я Коробок один, ответьте.

– Не отвечают, – шепнула мне Женя, толкая в бок локтем.

– Сам вижу, – так же шепотом откликнулся я. – Может, рация накрылась или еще какая дрянь.

– На погрузку, – заорал на весь квартал капитан. – Выдвигаемся в срочном порядке к базе.

Бойцы, до этого скучающие в окружении жрунов и делясь с ними сигаретами, сорвались с места и принялись по одному заскакивать через люк в недра «восьмидесятки».

– Встретимся завтра, на том же месте, – кивнул я Басурману, двинувшись за брюнеткой к транспортеру. – Будет серьезный разговор.

Мутант почти по-человечески кивнул, согласен, мол, поболтаем, а я, зацепившись за скобу, подтянулся и кубарем ввалился в тесный пассажирский отсек. Броня взревела двигателем и, сорвавшись с места, покатила, бешено вращая колесами по направлению к центру, сметая по пути зазевавшихся мертвяков, которых не успели разогнать наши новые приятели.

– Нездоровые дела, – шепнул мне на ухо Марк. – Как бы беды не вышло.

Накаркал старик, ой как накаркал. Неспроста база на связь не выходила. Каждые два часа все выездные группы должны были связываться с основной базой. Так и спокойнее было, и обстановку на местах можно было контролировать без труда, но как ни пытался боец на рации докричаться до Гнезда, на поверку выходило шипение эфира да тишина.

По ходу продвижения нашего транспорта к базе, напряжение внутри все нарастало. Хмурые бойцы ерзали на месте, то и дело косясь на связиста, который, как заправский попугай, все выдавал и выдавал в эфир запросы, не получая на них ответа. Наконец показалась знакомая улица, а за ней и переулок, и Горин скомандовал:

– Малый ход. Близко не подходим.

– Думаешь, случилось что? – робко поинтересовался я, в душе надеясь, что Тимур, по своему обыкновению, махнет рукой и развеет в прах все мои черные мысли, но капитан мрачно кивнул.

– Случилось. Не могло не случиться. В принципе, если было еще одно нападение, то сообщить в эфир тревогу дежурный был обязан, да и в безопасности он, ни диверсант просто так не пройдет, ни шальная пуля в голову не пролетит.

Остановив транспорт метров за двести от здания, под прикрытием перевернутой фуры, бойцы Горина разбежались по периметру, отстреливая бешеных и готовя выход гражданским, то бишь нам.

– Свет не горит, – сообщил Тимур, оглядывая здание в бинокль, – и движений никаких нет, будто пустое. Выбитые окна уже успели забить, так что ничего не ясно, но подсветка на входе на воротах включается в девять вечера вне зависимости от освещения и погоды, а лампочка не запитана.

– Генератор накрылся? – предложил я следующую спасительную версию.

– У нас генераторов что у дурака фантиков, – напомнил капитан. – На вот, подивись.

Тяжелый армейский бинокль с чертовой уймой кратности перекочевал в мои руки, и, немного отрегулировав его, я начал с пристрастием осматривать наше убежище.

Самое паршивое, что я заметил в первый момент, так это открытые ворота. В наши дни это даже не нарушение караульной службы. Преступление это. В ворота может пробраться мертвяк, заезжие бандиты или другая оказия, способная привести к человеческим жертвам, так что любой засов, любая калитка, выходящая наружу, даже если зона, где она находится, трижды простреливалась, всегда заперта на засов. Наши же ворота были открыты нараспашку.

Пулеметчика в конце гейта тоже не оказалось, а свет в помещениях действительно не горел. Как будто вымерло все разом.

– Бред какой-то, – поморщился я, возвращая бинокль владельцу. – Такое впечатление создается, что база просто брошена. Электричества нет, воротины настежь, движения ноль.