Я - осень, а ты май

Я киваю, снова благодарю за букет, и выбираюсь из автомобиля. Ренат ждет, пока я дойду до ворот — затем машет, и трогается с места.

А когда его машина отъезжает, я вижу Максима на балконе второго этажа дома напротив. Он просто стоит и курит, и отсюда мне даже не видно его глаз — но кто-то словно прижигает мне душу, и я скорее прячусь за своими воротами.

Это ведь хорошо, да, что он видел? Он знает, что я не жду его дома, одиноко поглядывая на часы. Знает, что есть еще мужчины, и что за мной тоже могут ухаживать.

А еще я ни в чем перед ним не виновата, потому что не так давно сама смотрела, как он тащит в свой дом Киру явно не просто выпить чаю.

Тогда какого черта на глаза наворачиваются слезы, и в глубине души я виню себя за то, что он наблюдал все это?!

Дома я поскорее отпускаю Ксюшу, и самолично купаю дочку. Мне хочется улечься с ней на диване, включить мультики, и обнимать вкуснопахнущего ребенка — чтоб напитаться ее энергией, и дать ей почувствовать, что мама рядом. Но едва мы выходим из ванны, и я расчесываю мокрые мягкие кудряшки, во всем доме вырубается свет.

— Мама? — паники в голосе Малышарика столько, что мне тут же приходится взять ее на руки.

— Все в порядке, малыш. Сейчас, сейчас…

Я включаю фонарик на телефоне, и понимаю, что зарядки осталось буквально на полчаса. Вот черт! У меня даже нет ни одной свечки… А еще Машу надо кормить ужином, а плита и чайник в этом доме электрические!

Я осознаю, что мы совершенно не готовы к отключению света, и надеюсь, что это кратковременно. Поэтому достаю книжку, и под светом фонарика мы читаем сказку — а минуты все идут, истощая мою батарейку на телефоне.

Проклятье!

Я уже на панике собираюсь вызвать такси, и ехать прямо с дочкой в ближайший магазин за свечами и всем необходимым, когда неожиданно слышу, как в мои ворота кто-то стучится. И страх от осознания, что мы тут совсем одни, волной придавливает к дивану.

Глава 14

Максим

Почему она не открывает?

Я злюсь, пиная бледно-зеленые ворота, и про себя вспоминая, что этот тошнотворный цвет должен вроде как успокаивать. Пиздеж! Меня сейчас этот цвет бесит так, словно это он виноват в моем дурном настроении. Он и лично вот эти ворота сделали так, что Настя уехала, а я весь вечер курил, наблюдая сперва, как пижон на Пежо сперва забирает Ангелочка, суя ей в нос пошло-красные розы, а затем привозит, и она волочет этот веник домой.

Блять, ну вот серьезно?!

Настена и красные розы? Чем он вообще думал, когда выбирал для нее цветы?!

Я сам осознаю, что вообще не дарил ей ничего, но, если честно, точно знаю, что это не был бы букет. Это не про нее, такая банальность. Мне казалось, что она просто не оценит такой жест. Хотя что бы это было, я не знаю.

Возможно, я бы просто пришел с едой и вином. И трахнул ее с порога. А потом накормил и снова трахнул. А затем уложил в ванну, и…

Хотя так, кажется, у нас уже было.

Я снова стучу в ворота, размышляя, чего она там притихла. Точно знаю, что они с дочкой внутри — после того, как в поселке вырубили свет, она не покидала дом. Все полчаса, которые я бродил и смотрел на ее темные окна, размышляя, что они там делают. Ведь вряд ли она в курсе, что тут такое бывает. И вряд ли спустя неделю после переезда купила все хозяйственные мелочи, чтоб переждать вечер и ночь без света. А именно на столько, как меня заверил знакомый, в этот раз пропало электричество.

Где-то внутри двора раздается отчетливый поворот ключа, и я слышу совсем легкий топот ножек по деревянному покрытию веранды. Замираю, внезапно осознавая, что сейчас впервые увижу ее Малышарика, а с детьми я совершенно, вот вообще не контактный…

Вот черт.

— Кто там? — напряженно окрикивает Настя, и я прям вижу, как она, прищурив глаза, смотрит на ворота, — предупреждаю, у меня ружье, а муж через пять минут будет дома!

— Мне хватит на все грязности, что я с тобой задумал, — хмуро отвечаю я на эту ересь, — открывай давай!

Снова топот, дверь в воротах распахивается — и передо мной Настя с глазами в поллица, а на ее руках — завернутая в толстое одеяло малышка.

Тоже, кстати, смотрящая с не меньшим шоком почти черными глазенками.

— Максим? — напряжения в голосе Насти поубавилось, но совсем ненамного.

— Какая наблюдательность.

Мда, такой я себе герой — спаситель. Стою тут, когда почти полураздетые девчонки на холоде, и язвлю себе на радость.

— Зачем ты тут?

— Сказать, что света не будет до утра. У тебя есть свечки и вся остальная хрень, чтоб пережить ночь?

Нету. По глазам вижу, а еще по закушенной губе и складке между бровей. Она сама, как ребенок — все эмоции на лице, а слов можно и не дожидаться.

— Идем, я поищу, что тебе дать, пока муж не вернулся.

— Что… ой, а почему у тебя везде свет горит?

Настя, наконец, обращает свой взор на дом напротив, и я мысленно ставлю пять баллов ее внимательности. Из ста возможных.

— Потому что такие отключения здесь — не редкость, и жильцы давно установили себе генераторы. А кто-то просто закупился свечами и фонариками. Идем.