Я останавливаю время

— Легкая рука у тебя, дорогой, — сказал Бухгольц. — Всегда буду рад летать с тобой. — Положил мне на плечи тяжелые, жилистые руки, заглянул в глаза и дотронулся своим горячим лбом до моего. — Тебе повезло, мальчик! Будешь долго-долго жить!..

Он глубоко вздохнул и крепко пожал мне руку:

— Ну, на сегодня хватит!

Еще два раза забирались мы с ним в московское небо, и каждый раз я ни на секунду не жалел о том, что на земле спокойнее и безопаснее. Я безгранично верил этому человеку и, не задумываясь, доверил ему свою жизнь.

Он был моим земляком — волжанином и погиб при посадке гидросамолета на Волге. Из экипажа уцелел только один штурман по фамилии Падалко, с которым я встретился спустя несколько лет, во время спасения челюскинцев. От него и узнал о гибели Бухгольца — одного из замечательных летчиков-испытателей, одного из лучших людей, с которыми свела меня жизнь.

АНТИХРИСТ

Москва, осень — зима 1931 года

Да будет сей храм во все грядущие роды памятником милосердного Промысла Божия о возлюбленном Отечестве нашем в годину тяжкого испытания, памятником мира после жестокой брани, предпринятой… не для завоеваний, но для защиты Отечества от угрожающего завоевателя…

Из манифеста Александра III

в честь освящения храма Христа Спасителя.

26 мая 1883 года

…Первый раз я увидел вдали сияющий, как солнце, золотой купол — задолго до появления Москвы, куда я ехал на поезде сдавать экзамен в ГТК.

— Храм Христа Спасителя! — сказала пожилая женщина, стоявшая рядом у окна, и перекрестилась.

Храм доминировал над городом и вместе с Иваном Великим создавал главный силуэт Москвы.

Потом, в дни летних каникул, мы часто проводили время под его притягательной сенью. Это было любимое место прогулок, встреч и свиданий москвичей. При съемках фильма об испытании Бухгольца он случайно попал в кадр, а потом мне удалось через поплавок амфибии снять с воздуха далеко внизу на берегу Москвы-реки храм Христа.

В конце лета меня вызвал Виктор Соломонович Иосилевич.

— Я решил тебе, Микоша, доверить очень серьезную работу. Только будет лучше, если об этом меньше болтать. Понял? Есть указание свыше! — И он поднял выше головы указательный палец. Посмотрев очень пристально мне в глаза, сказал: — Есть указание — снести храм Христа! Будешь снимать.

Мне показалось, что он сам не верит в это «указание». Я, сам не знаю почему, вдруг задал ему вопрос:

— А что, Исаакий в Ленинграде тоже будут сносить?

— Не думаю. Впрочем, не знаю… Не знаю… Так вот, с завтрашнего дня ты будешь вести наблюдение за его разборкой, снимая, как можно подробнее и детальнее всю работу с ограждения его до самого конца, понял? «Патронов не жалеть», как понимаешь, — это надолго и всерьез, я на тебя надеюсь! Ни пуха!

К черту я его, конечно, не послал — слишком был молод, а задуматься над таким заданием у меня просто не было времени. Надо было готовиться — на завтра была назначена съемка. В первом отделе студии с меня потребовали подписку о неразглашении того, что я буду снимать, и выдали пропуск на территорию храма.

Поздно вечером я пришел домой на Ленинградское шоссе, куда зимой из Саратова перебралась мама, — в маленькую комнатку, которую для нас сняла мамина сестра Каля. Скрыть от мамы то, что мне предстояло наутро, я просто не мог! Мама, конечно, не поверила.

— Если ты шутишь, то я не люблю таких шуток! — сказала она строго.

— Я не шучу, мама!

— Этого не может быть! Во-первых, это произведение искусства, он украшает нашу Москву — сияет над ней, как солнышко. Какой красоты в нем мраморные скульптуры, золотые оклады, иконы, фрески на стенах. Их же писали лучшие художники — Суриков, Крамской, Верещагин, Семирадский, Маковский… И скульптуры Клодта… В галереях под храмом находится мраморная летопись побед в Отечественной войне. Там же все имена героев написаны — каждого! Ведь в честь победы русского оружия и был воздвигнут храм Христа Спасителя. Мы все на него деньги жертвовали — по всей Руси — от нищих до господ… Упаси бог! — Мама разволновалась и замолчала. Потом взяла себя в руки и сказала: — Сам Господь Бог не позволит совершить такое кощунственное злодеяние против всего русского народа, построившего этот храм…

Я промолчал. Не стал расстраивать маму, все равно она не может в это поверить. А утром уже снимал, как вокруг храма возводили высокий глухой забор. Я снял первые две доски этого забора, которые перекрестили, как бы поставили крест на этом памятнике в честь русского оружия. Перед храмом была огромная клумба роскошных астр. Она первая была втоптана в грязь. С нее и началось нападение на сам храм Христа Спасителя.