Я останусь, если хочешь

– Жаль. – Наливайко кривится. – Мне придется писать запросы, пока вы будете сидеть в изоляторе, а там не очень уютно, в нем уже сидят пять дамочек, а лавки всего три. Так что готовьтесь простоять пару-тройку суток у стеночки, а точнее не более семидесяти двух часов, пока мы вашу личность не выясним.

Надя смотрит на лакированные носки своих туфель.

Наливайко шумно вздыхает:

– И охота вам выпендриваться? Вроде нормальная женщина…

Надя представила себе, каково оно – пару-тройку суток стоять у стеночки, коротая время с кем придется. Она не выпендривается, она просто не хочет, чтобы кто-то знал обо всем этом.

– Паспорт может привезти моя соседка, у нее есть ключи от моей квартиры… от съемной квартиры.

Они давно обменялись с Таней дубликатами ключей – мало ли что, и это «мало ли что» уже несколько раз случалось, потому что раньше Таня уходила в запои и теряла свои ключи. Она так пила, что у нее прекратились месячные, а год назад, после того как муж погиб на работе – на стройке свалился с четвертого этажа, – с выпивкой завязала. Без посторонней помощи, без общества анонимных алкоголиков, без подшивки, без кодирования – потому, что у нее есть Дашенька. Иногда Таня прикладывается к рюмке, как она говорит, для настроения, потому что жизнь такая пошла, что хоть вой. Вот чтобы не выть, она пьет редко и совсем чуть-чуть, но Надя это чуть-чуть видит. Надо сказать, что Таня – единственный человек на планете, которого Надя терпит подшофе, остальные вызывают у нее отвращение до дрожи.

Надя тоже как-то потеряла ключи. Пришлось звонить хозяйке квартиры, а она тетка мнительная и нервная, разоралась – мол, обворуют. Надя возразила, что все в квартире, включая сушку для белья, принадлежит ей – и мебель, и холодильник, и даже сливной бачок она купила и поставила за свои кровные. Еще и обои в коридоре поклеила новые, потому что жить с тем, что там было, – себя не уважать, так что ей волноваться нечего, разве что стены и окна вынесут.

– А печка газовая, а ванна? Они сейчас тысячи стоят, – возразила хозяйка, но смилостивилась, дала ключи, и Надя сделала три дубликата, тайком. Один дала Тане…

– Позвоните вашей соседке, – говорит Наливайко.

– Как? – с вызовом спрашивает Надя. – Вы же телефон забрали…

– Можете им воспользоваться. Но не вздумайте еще куда-то звонить, я даю разрешение только на один звонок.

Надя хватает телефон, как утопающий спасательный круг, и набирает номер Тани. Таня отвечает после четвертого гудка.

– Алло!

– Это я, Надя.

– Вижу… Что звонишь, а не заходишь?

– Я не дома.

«Мама, кто это?» – слышит Надя встревоженный голосок Дашеньки.

– Тетя Надя, – отвечает Таня. – Ты не дома?

– Я в полиции, на Алчевских, бывшая Артема. Это в центре.

– В полиции? Во номер… А что ты там делаешь?

«Мама, что с тетей Надей?» – звенит голос Даши. Она добрая девочка. Ее сердечко мгновенно отзывается на чужую боль, печаль и радость. Если кого побьют во дворе или садике, Даша садится рядом и по голове гладит или просто молчит. Она и маму жалеет, когда та плачет, а плачет она, когда выпьет. Маленький темноволосый ангелочек шести лет с огромными карими глазами. Пару раз в неделю Даша звонит в дверь Нади и, прижимая к животу видеокассету, спрашивает, можно ли посмотреть мультики. Конечно, можно. Надя включает видеомагнитофон, девочка забирается в кресло и погружается в мир иллюзий, пока за стенкой ее мама или хозяйством занимается, или спит. Таня давно сдала телевизор и видеомагнитофон в ломбард и так и не выкупила. И вещи покойного мужа куда-то отвезла. Надя об этом знает, потому что видела, как Дашка плакала возле лифта и просила маму не забирать папин свитер, потому что он пахнет папой, а однажды она сообщила дрожащим голоском, с гордостью: «Мама сказала, что больше пить не будет», – запнулась и задумчиво посмотрела в сторону. Наверное, обдумывала, правду мама сказала или нет…

Ужас, как много молодых женщин спивается! Только в Надином подъезде их четыре. Хорошо, что у Нади стойкое отвращение к алкоголю, а то она могла бы стать пятой. Это же очень просто – раз выпила, второй, третий – понравилось, а потом теряешь счет и не можешь остановиться.

– Что делаю? – Из-под опущенных век Надя бросает на лейтенанта короткий взгляд. – Понимаешь, мне мой паспорт нужен – ты можешь его привезти?

– А, надо твою личность подтвердить, – со знанием дела отзывается соседка.

Знание у нее есть. Однажды, еще до рождения Дашеньки, она провела в изоляторе трое суток, якобы за сопротивление органам правопорядка в какой-то забегаловке, а родные отказались ее вызволять.

– Где лежит твоя ксива?

– На верхней полке в шкафу коробка из-под конфет, он на дне коробки. Смотри, не свали ноутбук со второй полки.

– А чего я его свалю? – хмыкает Таня. – Руки у меня вроде растут не из задницы…

Слышатся шаги.

«Мама, ты куда?»

«В квартиру тети Нади».

«Я с тобой».