Я останусь с тобой навсегда

Последний день… Пусть будет он далёк…

Над речкой ивы золотом шуршат.
Горит рубиново драже калины.
Я, глядя ввысь,
вздох грустный не сдержав,
смотрю вслед улетающему клину.

Ах… время… время…

как сдержать твой бег?
Так мало впереди тебя осталось.
Проснётся сад… вновь розы будут цвесть…
И только жизнь не повторить сначала.

Последний день… Пусть будет он далёк,

позволю быть к нему нещепетильной…
Все планы… что намечены вперёд,
другому будет сделать не под силу.

Первоначальный вариант

Уходит осень, оставляя тень,

до сентября дождём со мной прощаясь…
Я вздох печальный задержав,
взамен —
любимицу дождаться обещаю.

Ах… время… время… как же быстр твой бег…

так мало впереди тебя осталось…
Вернётся листопад, вернётся снег
и только жизнь не повторить сначала.

Последний день… Пусть будет он далёк…

позволю быть к нему нещепетильной…
Мне на земле так хорошо… ещё
не против я обжечь о пламя крылья.

Когда-то на Руси в Яблочный Спас

Нет палящего зноя.
Слаб укус комара.
Небо —
поле льняное.
Шум с утра во дворах.

Не закрыты ворота.

Щедр хозяин ко всем.
Маком дом обработан —
он для бесов кистень.

Рвётся,

взбодренный хмелем,
в пляс гороховый шут.
Колокольные трели
в храм Господний зовут.

Спас.

С задумкой о счастье
можно плод откусить…
С чистым сердцем прощать всех
и прощенья просить.

Счастливые встречи

Скинув модные туфли,
шучу озорно:
«Стань пуховой, тропинка витая» —
и ступнями босыми срастаясь с землёй,
восхищаюсь простором бескрайним.

Не спешу.

Что-то шепчут колосья мне вслед,
может быть, в том меня упрекают,
что на поезд в семнадцать купила билет
и теперь я для них: «Кто такая»?

Рожь ершистую ласково гладит рука,

влажный взгляд утопает в раздолье;
в тёмно-синих прожилках шумит океан,
золотятся на солнышке волны.

Жарко. Хочется пить. Липнет волос к щекам.

Шаг сдержав, пью я с жадностью колу.
В клюве мёртвою хваткой зажав червяка,
надо мною кружит перепёлка.

Писк протяжно-просящий вблизи услыхав,

вспоминаю про коржик творожный —
на траве, спрятав в сумку пустой целлофан,
оставляю столичную роскошь.

Вот и дом,

словно к празднику он побелён,
бродит стая сорок под каштаном,
от крыльца
в самом лучшем наряде своём
мне навстречу торопится мама.

Трепетное

«Нельзя соглашаться ползти, когда испытываешь желание парить».

Хелен Адамс Келлер