Я останусь

— Верю, Фил. Тебе верю, — прошлое отпускает понемногу. Оказывается, это больно. Я никогда не думала, что мне когда-нибудь станет больно от этого. Я давно свыклась с мыслью, что не могу иметь детей. Да и не хотела я никогда детей. Замуж никогда нехотела. Что мужики? Видела я вон как Фил баб меняет как перчатки, а Розетта – мужиков. И ничего, счастливы. А дети…еще в приюте я зареклась иметь детей. Какая из меня мать? Нет уж, увольте. И судьба, знаете, штука странная – взяла и облегчила мне жизнь страшным, на первый взгляд, диагнозом. Врачиха тогда все твердила, что маленькая я и ничего не понимаю. Она просто не жила так, как я. Она просто не знает, каково это, когда родная мать оставляет тебя в приюте, где тебя ненавидят только потому, что ты – это ты. «Брошенкой» называют. Лишь потому, что мама у тебя есть, но ты ей не нужна. Тогда я была рада приговору врачей – бесплодие. Тогда я была рада, что у меня нет критических дней и я не маюсь дикими болями, как Ритка. И сексом можно заниматься без опасности залететь. Всюду сплошные плюсы. Если бы не одно «но». Порой бессонными ночами мне до одури хотелось забеременнеть именно от Игоря. Чтобы сейчас во мне жил его ребенок, так похожий на него. Хотелось, чтобы от него осталось хоть что-то. И чтобы это был его сын с такими же яркими янтарными глазами и сумасбродной улыбкой. Такой же красивый и любимый. Но увы. Судьба та еще сука.

— Мари? – и снова кольцо на ладони. Красивое, которое я не могу принять.

— Ладно, Фил. Я согласна, только кольцо на пальце носить я не стану. Извини. И никакого секса!

Он кивает, пряча улыбку. А я растегиваю цепочку и рядом с лукавой кошкой поселяется тонкий золотой ободок. Вот так будет правильно.

— Мари, а что ты говорила о детях? – неожиданно спрашивает Фил. – Ты не хочешь детей?

— Фил, даже не начинай, — грожу ему, ткнув указательным пальцем ему в грудь. А он вдруг взрывается гомерическим хохотом и подхватывает меня на руки, закруживая. Чокнутый!