Я останусь

Она усаживается ему на ноги и стягивает с себя толстовку. Игорь смотрит ошалело на ее красивое тело: на плавные изгибы, на маленькие грудки с темными ореолами сосков, набухших от возбуждения, на черную розу, распустившуюся на смуглой коже плеча. Он гладит ее, вспоминая нежность ее кожи, очерчивает контур татуировки, ощущая, как сбивается ее дыхание, а тело покрывается мурашками. Кладет ладони на ее грудки, взвешивая, оценивая, как идеально они ложатся в его ладони, словно созданы именно для них. Но Маруся не позволяет ему насладиться их приятной тяжестью, перехватывает инициативу, заводит его руки за голову.

- Без рук! – наказывает строго. И Игорь кивает, вцепившись пальцами в спинку кровати. Маруся щелкает его по носу, довольно улыбаясь. – Если будет плохо – говори и я перестану.

Снова кивок в ответ. Не может он говорить. От одного вида ее обнаженного тела у него крышу рвет. И хочется до одури ее. Войти в нее, чувствуя жар ее тела, и двигаться в ней, доводя ее до пика, отпуская себя только вместе с ней. И чувствовать ее удовольствие, как свое собственное. Быть с ней единым целым. И любить ее до изнеможения. Но сегодня он не сможет. Просто не выдержит, помня, какая она страстная и ненасытная в постели. Он все помнит. И ее губы на своей плоти. Да он готов кончить только от мысли, как она ласкает его ртом.

А она…он вдруг понимает, что она задумала. Твою мать!

- Маруся… - пытается ее остановить, хватает за плечи. Но она сбрасывает его руки. Смотрит хмуро.

- Я же сказала: без рук!

Игорь прячет руки за голову, но вразумить эту девчонку продолжает пытаться.

- Маруся, тебе же плохо ночью было…куда ты…зачем…не нужно…ох…твою мать… - рычит он, когда она снимает с него брюки вместе с боксерами и ладонями проводит по ногам, подбираясь к его паху.

А когда ее пальчики обхватывают его плоть, он не сдерживается, подавшись вперед, в ее ладошку, поощряя. Маруся усмехается и он перехватывает ее шальной взгляд. И уже не отпускает. Он просто не в силах оторваться от того, как она это делает. Он сдавливает спинку кровати до боли в пальцах, отрезвляя себя, не позволяя сорваться. Боясь пошевелиться. Только смотрит, как она ласкает его пальчиками, то нежно, то сжимая, набирая темп. Как целует, обхватывая губами, посасывая и щекоча язычком. Только чувствует, как срывается с ритма и без того свихнувшееся сердце, как пульс барабанит в висках и тело выкручивает судорогами удовольствия. Только чувствует ее мягкие губы, шаловливые пальчики и сводящий с ума ритм ее страсти. Только видит ее удовольствие в ее почерневших глазах. И нет больше сил сдерживаться. Иначе он просто сдохнет от наслаждения. И он не выдерживает, срывается, резко подавшись вперед бедрами, выгибаясь дугой от охренительного оргазма, подаренного ему самой любимой девочкой на свете.

Глава 8.

8.

Июнь.

Отдышавшись, я все-таки выбираюсь в душ. Но Игорь не отпускают одну, идет следом, настраивает воду, помогает раздеться. В его движениях рваность и дышит он тяжело.

- Тебе плохо? – перехатывая его взгляд.

Он отрицательно мотает головой и подталкивает меня под тугие струи. Теплая вода расслабляет и я жмурюсь от удовольствия, подставляя свое тело крупным каплям, наслаждаясь. Горячие руки скользят по бедрам, поднимаются выше: живот, полушария груди, плечи, шея. И снова вниз, пересчитывая позвонки, лаская ягодицы, застывая на внутренней поверхности бедер. Желание горячей волной растекается по телу, вспенивает кровь, превращая ту в раскаленную возбуждением лаву. Дыхание срывается и пульс рвет виски. Я прогибаюсь в пояснице, прижимаясь сильнее к крепкому мужскому телу, кожей ощущая бешеный стук его сердца. И тут же спохватываюсь, вспоминая о его ночном приступе. Разворачиваюсь в сильных руках и сталкиваюсь с ореховым взглядом, до краев наполненным желанием.

- Все хорошо, - шепчет он, уловив мой страх. – Все хорошо, красотулечка.

Игорь с улыбкой достает мыло, вспенивает на мочалке и принимается меня мыть. Его движения, то невесомые, словно крылья бабочек, то настойчивые, нетерпеливые распаляют, подливая масла в огонь, бурлящий в низу живота. Я чувствую, как становлюсь мягкой и податливой в его руках. Словно пластилин – лепи, что хочешь. И он лепит, пальцами щекоча кожу, растирая до красна и нежно намыливая в самых сокровенных местах. Он дразнится, посмеиваясь за моей спиной. И каждое прикосновение болезненно, невыносимо. И терпеть больше нет сил. Хочется унять тот пожар, что разгорелся между бедер. Раскрутить ту пружину, в которую скрутились все внутренности от обжигающего возбуждения. Я упираюсь ладонями в запотевшую стенку кабинки, тяжело дыша. Дрожь прокатывается по телу, сковывает слабостью. Я больше не могу. Не могу…