Я отпускаю тебя

– Что за надпись, я спрашиваю? – Рэй не хотел орать и на секунду испугался, что она бросит трубку. Когда Бетан наконец ответила, нерешительность в ее голосе подсказывала, что она поняла: творится что-то совсем скверное.

– Два слова всего: «Меня предали».

Глава 49

Я, должно быть, нечаянно задремала; от громкого стука в дверь я вскидываю голову и потираю затекшую шею. Мне требуется секунда, чтобы вспомнить, что я дома. Стук повторяется, на этот раз настойчивее. Я кое-как встаю на ноги, вздрагивая, когда икру сводит судорогой.

Поворачивая ключ, я ощущаю шепоток страха, но не успеваю отреагировать, как дверь распахивается, отбрасывая меня в стену. Йен стоит на пороге – красный, запыхавшийся. Я готовлюсь к удару кулаком, но удара не происходит, и я считаю биение своего сердца, пока Йен не торопясь задвигает засов.

Раз, два, три.

Быстрый и сильный стук в груди.

Семь, восемь, девять, десять.

И вот он готов, он поворачивается ко мне с той улыбкой, которую я знаю так же хорошо, как собственную. Улыбкой, когда улыбаются только губы, но не глаза. Улыбкой, которая намекает, что он для меня приготовил. Улыбкой, которая обещает, что хотя конец неминуем, быстрым он для меня не будет.

Он потирает мне шею сзади, сильно нажимая большим пальцем на верхний позвонок. Это неприятно, но не больно.

– Ты назвала мое имя полиции, Дженнифер.

– Я не…

Он хватает меня за волосы и дергает к себе так быстро, что я зажмуриваюсь, ожидая взрыва боли, когда он сломает мой нос о свой лоб. Когда я открываю глаза, его лицо оказывается в дюйме от моего. От Йена пахнет по́том и виски.

– Не лги мне, Дженнифер.

Я закрываю глаза и говорю себе, что я это переживу, хотя каждая моя клеточка готова молить его убить меня побыстрее.

Свободной рукой он хватает меня за челюсть, проводит указательным пальцем по губам и просовывает палец в мой рот. Я едва сдерживаю рвотный позыв, когда он нажимает мне на язык.

– Ты лживая сука, – говорит он так спокойно, будто делает комплимент. – Ты дала обещание, Дженнифер. Ты обещала, что не пойдешь в полицию, и что же я вижу? Я вижу, что ты купила себе свободу, забрав мою. Я вижу мое имя – мое имя, черт возьми! – на первой полосе «Бристоль пост»!

– Я им скажу, – невнятно говорю я (палец Йена по-прежнему у меня во рту), – я им скажу, что это неправда. Я скажу, что я солгала.

Слюна из моего рта заливает руку Йена, и он смотрит на это с отвращением.

– Нет, – возражает он, – ты никому ничего не скажешь.

Левой рукой удерживая меня за волосы, он отпускает мой подбородок и с силой дает пощечину:

– Иди наверх.

Я сжимаю кулаки опущенных рук, зная, что не нужно трогать лицо, которое пульсирует болью в такт биению сердца. Я ощущаю вкус крови и тихо глотаю.

– Пожалуйста, – говорю я. Мой голос звучит тонко и неестественно. – Пожалуйста, не надо…

Я пытаюсь подобрать слова, которые его не спровоцируют. Не насилуй меня, хочу я сказать. Казалось бы, это не в первый раз и даже не в сотый, но я не могу вынести мысль, что тело Йена снова будет прижиматься к моему, что он будет внутри меня, исторгая из меня звуки, которые скроют, как я его ненавижу.

– Я не хочу заниматься сексом, – говорю я, проклиная свой севший голос, который выдает Йену, как много это для меня значит.

– Заниматься сексом с тобой? – шипит он, и брызги слюны попадают на мое лицо. – Не льсти себе, Дженнифер. – Он опускает руку и меряет меня взглядом: – Иди наверх.

На подкашивающихся ногах я иду к лестнице и до самого верха цепляюсь за перила, чувствуя сзади присутствие Йена. Я прикидываю, когда вернется Патрик, но от сна я потеряла чувство времени.

Йен толкает меня в ванную:

– Раздевайся.

Мне стыдно от своей покорности.

Йен, сложив руки на груди, смотрит, как я сражаюсь со своей одеждой. Я уже плачу, не сдерживаясь, хотя и знаю, как это его злит. Я не могу перестать.

Йен вставляет в ванну затычку и открывает холодный кран, не прикасаясь к горячему. Я, обнаженная и дрожащая, стою перед ним, и он смотрит на мое тело с отвращением. Я помню, как он целовал мои ключицы, а потом мягко и почти благоговейно покрывал поцелуями невидимую линию между грудями и вдоль живота.

– Ты можешь винить только себя, – говорит он со вздохом. – Я мог вернуть тебя в любой момент, но я тебя отпустил. Ты мне не нужна. Все, что от тебя требовалось, – держать рот на замке, и ты могла бы потихоньку доживать здесь свой век. – Он покачал головой. – Но ты поступила иначе – пошла в полицию и все выболтала, да? – Йен закрыл кран: – Лезь сюда.

Я не сопротивляюсь – теперь это уже бесполезно. Я ступаю в ванную и сажусь. От ледяной воды перехватывает дыхание, и все внутри сводит болью. Я пытаюсь обмануть себя, что вода очень горячая.

– А теперь мойся дочиста.