Я отпускаю тебя

– Я так и знал, что ты стосковалась по своему железному коньку. Не благодари меня за то, что я тебе его вернул.

Эффект немедленный: от звуков этого голоса я сразу становлюсь меньше, съеживаюсь, вжимаюсь в сиденье, будто могу совсем в нем исчезнуть. Вспотевшие ладони начинает горячо покалывать.

– Ты забыла свою клятву, Дженнифер.

Я хватаюсь за грудь, стараясь унять бешеный стук сердца.

– Ты стояла рядом со мной и обещала любить, почитать и слушаться меня, пока смерть не разлучит нас.

Он старается побольнее задеть меня; напевная формула брачной клятвы, которую я принесла много лет назад, странно контрастирует с холодным голосом. Он ненормальный, теперь я это понимаю, и мне страшно подумать о годах, которые я с ним прожила, не зная, на что он способен.

– Побежать в полицию со всякими россказнями – не совсем послушание мужу, не правда ли, Дженнифер? Выболтать, что происходит за закрытыми дверьми супружеского дома, нельзя назвать почтением ко мне. Помни, ты всякий раз получала только то, на что напрашивалась…

Я не могу слушать дальше – я тычу пальцами по кнопкам, и диск наконец выезжает с мучительной медлительностью. Я выхватываю его и пытаюсь разломить пополам, но он не сгибается, и тогда я ору на него – мое искаженное лицо отражается в сверкающей поверхности. Выбравшись из машины, я запускаю диск в придорожные кусты.

– Оставь меня в покое! – кричу я. – Просто оставь меня!

Дальше я еду бешено, рискованно, пролетая между рядами высоких живых изгородей. Пенфач остается позади, вдоль дороги тянутся поля. Меня трясет, переключить передачу за гранью моих возможностей, поэтому я так и еду на второй, и машина протестующе стонет. Слова Йена эхом звучат в голове: «Пока смерть не разлучит нас».

Посреди поля одиноко торчит полуразрушенный амбар, и я сворачиваю на ухабистую колею. Подъехав, я вижу, что крыши у амбара нет – обнажившиеся стропила тянутся к небу. В одном углу гора старых покрышек, в другом – ржавеющая негодная техника. Подойдет. Я заезжаю в амбар и оставляю машину в дальнем углу. На полу свален брезент; я тяну за край одного свертка, разворачивая его и заливая себя скопившейся в складках тухлой водой. Кое-как мне удается натянуть брезент на машину. Это, конечно, рискованно, но под темно-зеленым брезентом автомобиль практически сливается с обстановкой: следов вторжения совсем незаметно.

Я пускаюсь в далекий обратный путь, невольно вспоминая день, когда впервые пришла в Пенфач: мое будущее было куда неопределеннее прошлого. Теперь я знаю свое будущее: еще две недели я проведу в Пенфаче, затем вернусь в Бристоль, выслушаю приговор и окажусь в безопасности.

Впереди виднеется автобусная остановка, но я прохожу мимо, успокаиваясь мерным ритмом шагов. Постепенно ко мне возвращается самообладание. Йен решил поиграть, вот и все. Если бы он хотел меня убить, то сделал бы это еще в коттедже.

Когда я подхожу к коттеджу, уже вечереет, и небо заволакивает тучами. Я надеваю свою непромокаемую куртку и сразу вывожу Бо. Мы спускаемся на пляж. Здесь, у моря, я могу дышать. Именно моря мне будет недоставать больше всего.

Ощущение взгляда в спину становится нестерпимым. Стоя спиной к морю, я осматриваю скалы и цепенею от ужаса, разглядев наверху маленькую фигурку. Я подзываю Бо и хочу взять его за ошейник, но пес гавкает и бросается от меня по песку к тропе, ведущей наверх, к мужчине, силуэт которого четко вырисовывается на фоне неба.

– Бо, назад!

Пес и ухом не ведет. Ноги у меня будто прирастают к месту, и только когда Бо гигантскими прыжками одолевает подъем, фигура шевелится. Мужчина наклоняется погладить Бо, и я сразу узнаю знакомый жест. Это Патрик.

После нашего разговора о новой встрече не приходилось и думать, но меня окатывает огромная волна облегчения, и я, не помня себя, спешу по размашистым следам, оставленным Бо на песке, и взбегаю наверх.

– Как ты? – спрашивает Патрик.

– Нормально.

Мы словно незнакомцы, ходящие в разговоре вокруг да около.

– Я оставлял сообщения.

– Да, я видела.

Я не ответила ни на одно. Сперва прослушивала, но мне было невыносимо сознавать, как я поступила с Патриком, поэтому остальные я сразу стирала. В конце концов я просто выключила телефон.

– Дженна, мне тебя не хватает.

Мне было понятней и легче иметь дело с разгневанным Патриком, но сейчас он говорит тихо, просительно, и я чувствую, что моя решимость дает трещину. Я разворачиваюсь и иду в направлении коттеджа.

– Тебе не следовало сюда приезжать, – бросаю я, сопротивляясь искушению оглядеться и проверить, не следят ли за нами. Меня повергает в ужас мысль, что Йен увидит нас вдвоем.

Почувствовав на щеке каплю дождя, я натягиваю капюшон. Патрик широкими шагами нагоняет меня и идет рядом.

– Дженна, поговори со мной. Перестань убегать!

Но я всю жизнь убегаю, когда не могу себя защитить.