Я отведу тебя в место силы...

- А нам не пора ложиться? Поздно уже.

- Да, верно, - оживились мемберы. – Надо ложиться, а то завтра тяжелый день!

Чимин очнулся от воспоминаний и спрятал магнит обратно в пакет.

Друзья быстро убрали со стола и отправились по своим комнатам.

Ви нагнал друга в коридоре и негромко спросил:

- Чимин-а, все нормально?

- Да, конечно, - чуть более живо, чем нужно, отозвался тот. – Я просто устал за день. Пойду отдыхать! Ты тоже иди, ложись!

- Спи хорошо! – пожелал его соулмейт, и он эхом повторил:

- Спи хорошо! – и скрылся за своей дверью.

Тэхён некоторое время смотрел ему вслед, потом качнул головой, поджал губы и прошел к себе. Похоже, Чимин что-то скрывал от всех них.

Прошел еще один суматошный день, заполненный репетициями и примерками костюмов. А потом они участвовали в музыкальной церемонии и выиграли очередной дэсан в одной из номинаций – один из многих в их коллекции наград. И выступили – как всегда с блеском. Чимин – с затаенной надеждой, что в далеком алтайском селе их выступление увидят, точнее, увидит – одна конкретная девушка. Он не мог узнать это наверняка, но всей душой желал, чтобы она посмотрела трансляцию, увидела его и его братьев на сцене. Хотя сам не понимал, зачем ему нужно это знание.

После премии потянулись рабочие будни. Ребята разъехались по своим домам и работали над новыми песнями, а встречаясь в компании, разучивали хореографию, записывали новый альбом. За время отпуска почти все написали что-то – кто лирику, кто музыку, кто нашел новые интересные биты, которые могли бы задать ритм для новых музыкальных номеров.

А Чимин всё не мог избавиться от необъяснимого беспокойства. Словно что-то тянуло его, не давало расслабиться, зудело в мозгу, требуя выхода. И выход нашелся – как это с ним часто бывало, во сне пришла мелодия. Неизвестная, ранее не слышанная, но казавшаяся смутно знакомой, словно он когда-то точно слышал ее. Он подскочил с постели глубокой ночью – будто кто-то ткнул кулаком в бок и звонко ударил медными тарелками над ухом. Включил свет и, сев к столу, стал лихорадочно искать в ящике нотную тетрадь. Нашел, схватил карандаш, начал быстро заполнять пространство нотного стана закорючками, понятными одному ему. Это нужно было сделать незамедлительно, пока мелодия еще звучала в мозгу.

Когда же последняя нота заняла свое место на пяти линейках, мужчина откинулся на спинку кресла и длинно выдохнул:

- Ф-ф-фу-у-у-ух…

Еще раз пробежался глазами по нотам, удовлетворенно покивал сам себе. Да, все точно. Именно так.

А потом из глубин памяти вдруг всплыло – «лунная красавица», «красивая, как луна». Он некоторое время пытался осознать, что это такое, а потом хлопнул себя ладонью по лбу: именно так переводилось имя «Айсулу» с алтайского. «О-о-о-о», - простонал про себя музыкант – девушка и тут не отпускала его, цепко держала совместными воспоминаниями. Он в который уже раз отругал себя за то, что поступил беспечно, не оставив ей своего телефона и не записав ее номер.

Что мешало бы ему хоть иногда, изредка набирать ее номер и просто слушать голос девушки, наслаждаться его необычным тембром? Но он все-таки совершил эту несусветную глупость… И теперь не мог придумать, что можно сделать в такой ситуации.

Она снилась парню. Снилась почти постоянно – молча улыбалась, поворачивала голову, заплетая в косу длинные шелковистые волосы. А то смотрела с немым укором, словно пеняла ему за то, что он уехал вот так, оборвав все нити…

В других же снах Айсулу манила его рукой, звала беззвучно, но стоило ему начать идти или бежать к ней, девушка отдалялась, а потом вовсе исчезала неизвестно куда.

Однажды он отчетливо увидел во сне, как обнимает ее и целует. И это было так ярко, словно происходило наяву. Он даже чувствовал запах ее волос, тепло тела, вкус розовых нежных губ. Она лежала рядом на кровати, положив голову ему на плечо и забросив на него руку – он явственно чувствовал эту легкую руку на своем теле. Но когда открыл глаза, вторая половина постели была пуста и холодна.

Мужчина часто пересматривал фотографии, сделанные в путешествии, а их было немало. Для него неким ритуалом стало, ложась вечером в постель, взять в руки телефон и в который раз пролистать невероятные пейзажи, виды гор и рек, наскальные рисунки древних охотников и их многочисленные сэлфи.

И когда попадались фото Айсулу, Чимин надолго прикипал глазами к лицу девушки и будто снова переживал все, что с ними было тогда. И вспоминал черты ее лица, ямочки на щеках, когда она смеялась, и крошечную родинку, которая так нравилась ему, и вкус ее губ, и то, как она отвечала на его поцелуи. И мучительное возбуждение охватывало все его тело, и даже холодный душ не помогал…

Браслет из красных нитей, который она повязала ему тогда, в последнюю, прощальную ночь, Чимин носил постоянно, не снимая, даже когда принимал душ, и завел привычку водить по нему пальцами другой руки, поглаживая, как будто лаская вещь, которая раньше жила на запястье девушки.

Тэхён тоже заметил эти движения друга и однажды спросил:

- Что за браслет?