Я отвернулась

— Тогда почему бы вам не отнести их одному из здешних крупных ювелиров?

Я пожимаю плечами:

— Значит, не хотите брать?

— Они точно ваши? — спрашивает он.

Я вспоминаю о серебряном браслете, просранном в Бристоле.

— Ну разумеется. — Я стараюсь говорить как можно более светским тоном.

— Тогда тридцать пять фунтов, и ни пенни больше.

— Сорок.

Он возвращает мне часы и отворачивается.

— Ладно, — нехотя говорю я. — Я возьму тридцать пять, но это же чертов грабеж средь бела дня!

Видимо, он не сомневался, что я соглашусь, потому что уже держит наготове три десятки и пятерку.

— Трудные времена, — пожимает он плечами.

Я кладу купюры в карман. При некоторой удаче, они вместе с деньгами американцев помогут мне продержаться какое-то время.

— Вы знаете здесь поблизости какие-нибудь хостелы? — спрашиваю я.

— Знаю, но они, вероятней всего, к этому времени уже заполнены. — Затем его лицо светлеет. — Тут есть одно социальное кафе, где подают горячую еду, и даже душ можно принять, прикиньте! Если вы туда пойдете, можете успеть до закрытия. Идите вот так, второй поворот налево, а затем направо. Светофор пройдете, и снова налево.

— Спасибо, — говорю я.

Он кидает на меня пристальный взгляд:

— Кажется, я уже видел вас раньше?

Я натягиваю берет поглубже.

— У меня просто лицо типичное, — говорю я. И спешу прочь.

В кафе полно самых разных людей. Младенцы кричат, дети бегают вокруг, подростки танцуют, пара в инвалидных колясках держится за руки, сидя бок о бок. Все остальные — в бумажных колпаках, с воздушными шарами — расположились группами за столиками и набивают животы.

— Добро пожаловать, — говорит женщина с ниткой жемчуга на шее. — Проходите же! Строго говоря, у нас рождественское чаепитие, и мы полны под завязку, но уверена, что и для вас место найдется. Как вас зовут?

— Джо, — говорю я, не снимая берета и озираясь по сторонам.

— Приятно познакомиться, Джо! — Она искренне пожимает мою руку. — Проходите и садитесь вон там, рядом с Дианой. Она одна из наших волонтеров. Мы сейчас приступили к пудингам, но наверняка для вас осталась порция жареного цыпленка с овощами.

Я с жадностью набрасываюсь на цыпленка, а затем съедаю двойную порцию рождественского пудинга.

— Вижу, что вам это было необходимо, — произносит Диана.

У нее добрые глаза. Она мне нравится.

— Вы путешествуете? — интересуется она.

Я надеялась, что моя бирюзовая куртка выглядит достаточно прилично, чтобы люди думали, что я такая, как все. С другой стороны, она уже нуждается в хорошей стирке.

— Вроде того.

— Есть где переночевать сегодня?

— Нет.

Одно безумное мгновение я надеюсь, что она предложит мне остановиться у нее. Но она не предлагает.

— У нас тут есть горячий душ, если хотите помыться, — говорит она. — И стиральная машина тоже. Мы можем дать вам другую одежду, пока ваша сохнет.

— Почему? — напористо спрашиваю я.

— Вы о чем?

— Почему вы хотите мне помочь?

Она мягко касается моей руки.

— Видите всех этих людей? — тихо говорит она. — У большинства из них нет дома, куда можно пойти, или же они живут в условиях, которые мы называем «неподобающими». Мы благотворительная организация, стараемся делать все, что в наших силах.

Комок подкатывает к моему горлу. На всех плохих людей в моей жизни, кажется, всегда приходится хороший человек, который появляется в нужный момент. Я в очередной раз стараюсь не думать о Стиве.

— Теперь давайте приведем вас в порядок, а затем вы сможете присоединиться к нашим рождественским играм.

— Такие штуки не для меня, — отнекиваюсь я.

Диана смеется:

— Посмотрим, может, вы передумаете.

Она права. Когда я выхожу из душа — в черных брюках и розовом джемпере, которые выбрала в коробке с надписью «Женское. Средние размеры», — остальные играют в «Передай посылку». Кто-то сдвигается в сторону, и я занимаю место в кругу. Посылка останавливается у меня на коленях.

— Открывайте! — кричат все.

Внутри блестящая щетка для волос.

— Но у нее же нет волос, — замечает один из детей постарше. Воцаряется тишина. А затем я хохочу, и все остальные тоже.

Потом худощавый долговязый парень — похожий на подросшего Тима — играет на гитаре, а мы подпеваем. Время от времени он нарочно берет неверную ноту, и мы все смеемся.

На улице стемнело. Люди начинают расходиться. Каждый раз, когда дверь открывается, — внутрь врывается холодный воздух. Как бы я хотела снова оказаться в пекарне. Про тот роскошный отель я даже не вспоминаю — он теперь кажется чем-то небывалым.

Может, мне все же стоит воспользоваться своими заветными деньгами и раскошелиться на постель с завтраком.

— Как вы думаете, сколько это будет стоить? — спрашиваю я одну из волонтерок.

— Самое дешевое место — не меньше сорока фунтов. Это если они вообще остались в такой поздний час. Предоставьте это мне. Я сейчас обзвоню гостиницы.

Когда она возвращается, я остаюсь одной из последних.

— Увы. Они все заняты. В хостелах то же самое.

— Тогда я посплю на автобусной остановке, — говорю я.

Она качает головой: