Я ожидаю смерть

Давно я так не ел. Я поблагодарил следователя. Он оторвался от бумаг (что-то быстро писал) и взглянул на меня, ничего не сказав в ответ. Потом вызвал конвоира и приказал ему позвать надзирателя из той камеры, в которой я находился.

Глава двенадцатая Возвращение одежды и обуви от уголовников

Почти незамедлительно пришёл надзиратель.

– Дай команду уголовникам, – сказал следователь надзирателю, – чтобы они вернули Иванову одежду и обувь, которую сняли с него. О выполнении мне немедленно доложить. Веди арестованного в камеру.

И меня повели в камеру.

Войдя в камеру, надзиратель кивком головы подозвал “главного” бандита. Не успел я сесть на “своё” место, как в камеру вернулся “главный”. Он что-то шепнул подельникам, и через некоторое время ко мне подошли двое и сбросили мне под ноги мою обувь, пиджак и рубашку.

Перед глазами мелькнула сцена, произошедшая передо мной неделю тому назад. Когда меня ночью привели в камеру, и я сел около вонючей параши, передо мной появились двое уголовников и жестами велели снять обувь и раздеться. Я взглянул на соседа (Николая Ивановича), и он кивком головы показал, чтобы я напрасно не пытался противостоять уголовной камере. Мне пришлось выполнить требование бандитов – снять одежду и обувь. Уголовники тут же надели всё моё на себя, оставив мне свои разбитые опорки и рваное бельё. Ничего не оставалось, кроме как переодеться в рвань, оставленную уголовниками.

А теперь вот приходилось одевать на себя своё же. Процедура эта была хотя и хороша, но я невольно думал о том, что же мне поднесёт следователь Петерсон или любой другой палач. Может, Петерсона я больше не увижу.

Николай Иванович с понимающим видом наблюдал за моим переодеванием. Он, как я увидел при входе в камеру, тоже сидел, одетый в свою одежду. На нём был довольно приличный пиджак, рубашка и ботинки.

Да, обрабатывали нас по типовому конвейеру. Что же будет дальше?

Целые сутки нас никто не трогал. И Николай Иванович, и я, как могли, набирались сил. Ни жестами, ни тем паче словами мы с ним не обменивались. Хотя поговорить хотелось, ой как хотелось!

Как я был благодарен Николаю Ивановичу за его рассказы! Если бы не он, мне в десять раз тяжелее было бы переносить пытки, унижения, издевательства следователей. А так я знал опасность, знал методы инквизиторов, поэтому легче переносил допросы. Я был морально готов к этому. Это как на войне, имея данные разведки, зная, откуда ждать врага, я мог лучше организовать отпор. Внезапные, неожиданные атаки противника приносили невосполнимые потери моих бойцов. Так и мои поединки, неравные поединки со следователями.

Я вдруг вспомнил, как, получив внезапный удар по ногам со спины, я рухнул на пол, и конвоиры начали бить меня ногами. И тут же мне пришло видение, когда на мой отряд красноармейцев напали белогвардейцы, напали внезапно. Тогда я потерял много бойцов. Но напасть внезапно просто не могли. Мною всё было предусмотрено. И посты расставлены, и разведка работала хорошо. Но удар белогвардейцев всё же нас здорово потрепал.

Только потом я узнал, что в штабе полка, куда я послал донесение о своём месторасположении и схему охранения, оказался предатель. Он использовал данные моего донесения и сумел передать их белогвардейцам. То-то моему отряду досталось. Я долго переживал тот тяжёлый бой. Я с трудом воспринимал факт шпионажа, факт удара из-за спины.

Глава тринадцатая Моя жена

Я долго ворочался на тесных нарах. После допроса, который устроил мне следователь Петерсон, я никак не мог уснуть.

Я вспоминал милые черты лица своей жены, а также представил мою старшую дочь Антонину, затем дочерей: Евдокию, Зинаиду, сыновей Петра и Юрия и самую маленькую Римму. Ей было всего четыре месяца от рождения. Как моя жена будет поднимать на ноги всех шестерых?

Я не мог перестать думать о ней.

Жена у меня была красавица. Но жизнь её в родительской семье складывалась тяжело. Отец её, разорившийся дворянин, был расстрелян ВЧК в 1918 году. Не выдержав его смерти, мать моей жены после тяжёлой непродолжительной болезни скончалась. И их дочь (моя жена) осиротела, её взяли в служанки дальние родственники отца.

Моя отдельная кавалерийская часть во время гражданской войны проходила через их селение. Знакомство с будущей женой произошло во время отдыха, который продолжался лишь пару часов. Я дал команду кавалеристам остановиться, покормить лошадей и самим принять пищу. Сам я спешился и вместе с ординарцем подошел к одному из домов, крепкому, относительно большому для деревни. Не успел я подняться по ступенькам крыльца, как навстречу мне вышла необыкновенной красоты девушка.

До первой мировой войны я не раз заглядывался на молодых женщин и девушек. Но моё сердце при этом всегда оставалось спокойным. На этот раз я был сражён, сражён наповал. Сердце забилось в учащенном ритме. Такое у меня было впервые. Я смотрел на девушку, не решаясь с ней заговорить.