Я — Оззи

— Что-то со мной не так — сказала она. — В последнее время мне как-то нездоровится.

Нетвердой походкой мне пришлось отправиться за одной из этих палочек-тестов на беременность. Если появлялся цвет, это означало, что у вашей девушки будет ребенок. Я не мог в это поверить, ведь несколько месяцев назад, у Шарон был выкидыш, после того, как на нее напала одна из собак ее матери. Ну и получил я тогда на орехи, так как находился у нее за спиной. Слышал рычание добермана и стоял как истукан, будто ноги вросли в землю, вместо того, чтобы броситься на пса и отгрызть ему башку или что-нибудь другое, что я должен был, на хер, сделать. В таких ситуациях веду себя как последний ссыкун. Я и понятия не имел о том, что она беременна. Только во время посещения больницы врачи сказали нам об этом.

Поэтому когда немецкий тест на беременность оказался положительным, я воспринял это серьезно.

— Давай сделаем еще один, так, для уверенности — предложил я. Цвет был таким же, как и раньше.

— Послушай — сказал я, рассматривая на свет полоску бумаги. — Давай сделаем еще один, чтобы уже не было никаких сомнений.

Закончилось всё на пяти тестах. Когда мы были уверены на сто процентов, что это правда, Шарон сказала:

— Хорошо, Оззи, я не буду повторять, лучше послушай внимательно. Если принесешь в дом кокаин, вызову полицию и тебя посадят в тюрьму. Понял или нет?

Абсолютно точно она не шутила.

— Понял — ответил я.

— А что ты сделаешь с ружьями, Оззи?

— Избавлюсь от них.

На следующий день они были проданы. Я знал, что никогда бы себе этого не простил, если бы что-то случилось с Эйми. Ну что ж: простился со своим арсеналом во главе с полуавтоматической винтовкой Benelli, из которой палил в курочек в Bulrush Cottage.

Я продолжал бухать. Даже больше, с тех пор, как в доме не стало кокаина. Это было сильнее меня. Но Шарон перестала относиться ко мне снисходительно. Только я на порог, как она уже начинала меня пилить.

Вы не поверите, на какие ухищрения приходилось идти, сколько времени и усилий нужно было приложить, чтобы пропустить бокальчик, и она об этом не разнюхала. Я выскакивал в ближайший супермаркет, проходил через бакалейный отдел на склад, вылазил оттуда через окно, перемахивал через забор, прорывался сквозь дыру в живой изгороди и шел в паб на другой стороне улицы. Там осушал шесть бокалов подряд и проделывал этот путь в обратном направлении.

Самым невероятным в моем поведении была уверенность, что это, бля, абсолютно нормально.

Потом начал тайком приносить бухло домой. Один раз притащил бутылку водяры емкостью 18 литров — такие выставляют на витрину в баре — долго носился с ней по дому, но никак не мог найти подходящую нычку. И вдруг меня озарило: духовка! Я подумал, раз Шарон никогда в жизни не готовила, наверняка, туда не заглянет. И оказался прав: проходили недели, а она ничего не заметила. Я говорил Шарон:

— У меня появилась идея для новой песни. Я сгоняю вниз, в студию, запишу её на пленку.

В кухне наливал себе кружку водки, впопыхах выпивал ее и вел себя так, как будто ничего не случилось.

Но, однажды, она меня раскусила.

— Шарон! — говорю. — У меня есть идея для новой песни. Я сгоняю в.

— Сегодня утром, в духовке, я нашла твою идею для песни. А потом я твою идею для песни вылила в умывальник.

Примерно через неделю после этого случая, 2 сентября 1983 года, в Wellington Hospital в лондонском районе St John's Wood появилась на свет Эйми. Она буквально стала для нас путеводной звездой. С момента смерти Рэнди и Рэйчел прошло больше года, а мы еще не совсем пришли в себя. Эйми позволила нам снова радоваться жизни. Когда мы на нее смотрели, она была таким невинным созданием, что на наших лицах сразу же появлялась улыбка.

Но вскоре после ее рождения, мы должны были отправиться с концертами в поддержку альбома «Bark at the Moon», который я недавно записал с новым гитаристом Джэйком И. Ли. Шарон могла остаться дома, но это было бы не в ее стиле, в задней части автобуса установили кроватку для Эйми, и в путь.

Благодаря этому, малышка до своего первого дня рождения повидала мир больше, чем обычный человек за всю свою жизнь. Жалко, что я так редко был трезвым. Вроде бы находился рядом с ней, но мои мысли были где-то в другом месте. Поэтому я пропустил мгновения, которые никогда больше не повторятся: дочь начала ползать, сделала первый шаг, произнесла первое слово.

Стоит мне задуматься над этим подольше, как сердце сжимается.

Во многом я не был отцом для Эйми. Скорее — еще одним ребенком, за которым Шарон должна была присматривать.

9. Бетти, где у вас тут бар?

— Прежде чем всё это закончится, кто-то помрёт — сказал я Доку Макги на второй день после начала тура «Bark at the Moon». Док был американским менеджером «Motley Crue»(группы, выступавшей у нас на разогреве) и моим хорошим приятелем.

— Кто-то? — отвечает он. — Не думаю, Оззи, что умрёт лишь кто-то. Пожалуй, мы все умрём.