Я печален печалью разлуки

Вы дали мне альбом открытый,
Где пели струны длинных строк,
Его унес я, и сердитый
В пути защелкнулся замок.
Печальный символ! Я томился,
Я перед ним читал стихи,
Молил, но он не отворился,
Он был безжалостней стихий.
И мне приходиться привыкнуть
К сознанью, полному тоски,
Что должен я в него проникнуть,
Как в сердце ваше, – воровски.

Май 1917

Песенка

Ты одна благоухаешь,
Ты одна;
Ты проходишь и сияешь,
Как луна.

Вещь, которой ты коснулась,

Вдруг свята,
В ней таинственно проснулась
Красота.

Неужель не бросит каждый

Всех забот,
За тобой со сладкой жаждой
Не пойдет?

В небо, чистое как горе,

Глаз твоих,
В пену сказочного моря
Рук твоих?

Много женщин есть на свете

И мужчин,
Но пришел к заветной мете
Я один.

Июнь-июль 1917

Богатое сердце

Дремала душа, как слепая,
Так пыльные спят зеркала,
Но солнечным облаком рая
Ты в темное сердце вошла.

Не знал я, что в сердце так много

Созвездий слепящих таких,
Чтоб вымолить счастье у Бога
Для глаз говорящих твоих.

Не знал я, что в сердце так много

Созвучий звенящих таких,
Чтоб вымолить счастье у Бога
Для губ полудетских твоих.

И рад я, что сердце богато,

Ведь тело твое из огня,
Душа твоя дивно крылата,
Певучая ты для меня.

Июль 1917

«Однообразные мелькают…»

Однообразные мелькают
Все с той же болью дни мои,
Как будто розы опадают
И умирают соловьи.

Но и она печальна тоже,

Мне приказавшая любовь,
И под ее атласной кожей
Бежит отравленная кровь.

И если я живу на свете,

То лишь из-за одной мечты:
Мы оба, как слепые дети,
Пойдем на горные хребты,

Туда, где бродят только козы,

В мир самых белых облаков,
Искать увянувшие розы
И слушать мертвых соловьев.

Июль 1917

«В этот мой благословенный вечер…»