Я плохо помню чудное мгновенье

К примеру, завтра я умру. Что будет? Горе, слезы близких. Прочтут молитву по-английски. Я ж по английски не пойму. Да, как же это я забыл: Не в языках совсем тут дело. Лежит мое родное тело, А я, практически, остыл. И, предварительно побрив, (Тут просьба к другу, чтоб бесплатно, Ты мне виски подправишь, ладно?), В последний отвезут помыв. Костюм оденут лучший мой, Еще в СССР купили, Совсем немного заплатили И все, и, наконец, покой. Я вроде жил как человек, Уверен, что еще до тризны, Хоть стоил мало в этой жизни, Получат по страховке чек. Друзья, ну как их не любить, Дадут кто доллар, кто полтинник. Я ж мертвый, а не именниник - Нет смысла больше приносить. Слезу смахнувши незаметно, Мне кто-то скажет: “Был умен.” Другой заметит: “Но, пардон, Кто мне ответит, в чем конкретно?” Потом на праздничном пиру Все будет выпито и съето. В гробу видал я дело это. Нет, завтра, точно, не умру.

Я два часа ругался с боссом, Он показал свой подлый нрав. Мы разошлись по всем вопросам, В конце он понял, что неправ.

Сказал ему: - Ты враг прогресса. К другим прислушаться изволь! Жаль, он по-русски - ни бельмеса, А я в английском - полный ноль.

“Утром помнить ей не дано То, что было вчера…”

А. Городницкий

Ах, как это часто бывает И тут невозможно помочь: Что женщина все забывает - И день, и прошедшую ночь. Здесь вовсе не в памяти дело, А женщине просто видней: Он помнить в ней душу и тело. Она в нем - лишь часть. Ту, что в ней.

Поэт ужасно хочет есть. Колбаски б к чаю… Колбаски нет. Заварка есть. Сижу, скучаю…

Я мог бы рукопись продать В одно мгновенье. Но надо раньше написать… А вдохновенье?!

Моему отцу, Михаилу Фрумкеру, ветерану войны, гвардии казаку

Я и вправду не знаю, ну, как вас, друзья, поздравлять. Вы простите, коль горло сведет мне внезапным волненьем Очень многое в жизни мне сложно, наверно, понять - Вот поэтому мы и зовемся другим поколеньем.

Ну, откуда мне знать то, что с вами случилось давно, Как ходили в бои, как вас там накрывало фугасом. Нет, я видел бомбежки. Но только их видел в кино. Нет, я знаю, конечно, войну по отцовским рассказам.

Как погибших вернуть? Только шарик не крутится вспять. Невернувшийся с фронта уже никогда не вернется. Я и вправду не знаю, ну, как вас, друзья поздравлять. И за выживших пить, иль за тех, кому пить не придется?

За Победу, живых и погибших бокалы нальем. Хоть вино со слезами, но пусть оно радостно пьется. Вы за годы войны столько вынесли в сердце своем, Что другим и за жизнь пережить никогда не придется.

Защищали Отчизну свою, как любимую мать. И Россия жива - не нужны вам награды иные. Я и вправду не знаю, ну, как вас, друзья, поздравлять. Но за нас и от нас говорю вам - спасибо, родные.

Ах, если б жизнь по-новому начать - Каких ошибок мы б не совершили, И тем бы, с кем не надо, не дружили, Молчали бы, где нужно промолчать.

Учились бы не там, и вышли б в знать. С другими бы, наверно, изменяли, Мужей и жен бы на иных сменяли… Ах, если б все могли заране знать.

Не так бы воспитали б мы детей, Которые не с нами бы зачались. А может быть, куда-нибудь умчались, Или прожили просто, без затей.

И наша жизнь бы не была пуста, Не преступили б, где не надо, кромку, А может, подстелили бы соломку, И на другие падали б места.

Совсем не там бы проявляли прыть, Но четко уяснив себе однажды, Что в ту же воду не вступить нам дважды, Мы продолждаем по теченью плыть.

И нас несет неспешная вода, Несет туда, куда ведет теченье, И создается даже впечатленье, Что мы хотели именно туда…

Да, мир иллюзий нам необходим. Плывем красиво кролем или брассом… Каким бы ни был в плаваньи ты ассом - Мы тонем стилем все-таки одним.

Ах, как мы жизнь свою ломаем, Судьбу убогую влача. И часто худшего не знаем Мы ни врага, ни палача, Чем сам себе. И врем себе мы Гораздо чаще, чем другим. Сперва придумываем схемы, Потом себя под них кроим. И платим жизнью, не деньгами. Куда б судьба ни завела, Но лик врага всегда пред нами, Поскольку всюду зеркала.

Памяти Давида Бараза

Как привыкли мы к трафаретам, Как словами легко играем… И готовим мы сани летом, И на черный день собираем.

Но порою мелькает где-то, Между мыслей, глупых и вздорных: “А придет ли оно, то лето? Доживем ли до дней мы черных?”

Дни приходят без зова. Сами. И растеряны мы, и жалки. И готовы, увы, не сани. Просто черные катафалки.

Памяти Давида Бараза

Потери наши души разрывают. Я говорю от нас от всех, ребята, Да, свято место пусто не бывает, А если оно пусто - то не свято.

Мы понимаем все. Давно не дети. И глухо повторяем, как тетери: Незаменимых нет на этом свете… Но есть невосполнимые потери.

Марку Лейбовичу

Эпиграфы. “… и не меняю я ни жен, ни убеждений…” Александр Дольский

“Мой милый друг, на нас лежит печать. Ума иль глупости - ну, как их отличать?” Из меня.

Ну да, мой друг, на нас лежит печать. Но не напрасно мы на свете жили. Мы можем ей достойно отвечать, И на печать мы сами положили.

Да и кого волнует та печать? Она с годами даже нам милее. Мы дни рожденья стали отмечать, А раньше отмечали юбилеи…