Я победила рак!

– Так ты за естественное питание? Не представляю, зачем? – говорят мне, – Мы сидим в теплой комнате, обсуждаем важные проблемы, развиваемся. В противном случае нам пришлось бы много бегать, голодать…

– Смотря какая цель в жизни – может и не стоит. Для меня – единственно возможная тропка, я могу развиваться только так. Но не рыскать – думать. Пища не менее достойный предмет для размышления… Просыпаясь утром, я анализирую свое состояние, пытаясь найти связь с той пищей, которую я ела вчера и позавчера с тем, чтобы выбрать на сегодня и на завтра.

– В таком случае, – подводит черту Вера, – мое питание более естественное, чем твое, так как я не ломаю над этим голову. У тебя скорее – искусственно-естественный вариант…

Мимолетный разговор до или после семинара, который вела Вера. Семинар назывался методологическим. Только досужие люди с журналистским образованием могли ввалиться сюда с надеждой немедленно во всем разобраться. Саша отпал как-то в начале, Лена Яковлева добралась до Щедровицкого. Георгий Петрович Щедровицкий, преподаватель одного из московских ВУЗов, исследовал проблемы научного творчества и создал, как я понимаю, уникальную живую машину – организационно-деятельностную игру – "ускоритель мыслей".

Попавший в поле коллективного творчества участник игры чувствовал себя порой гениальным. Поездка с Леной на игру в Горький была для меня царским подарком. Не первый год я пыталась создать гибрид клуба и театра, для этого поступила в орловское культпросвет училище на режиссуру. Для этого работала с разными кружками, клубом при ТЮЗе. В. клубном общении меня не устраивала внеигровая плоскость отношений. В театре объем и спектр игры требовали жесткой дисциплины. Ни то, ни другое не подходило, по моему убеждению, в чистом виде для детей. В центре моих опытов – организованная игра. Когда Лена сообщила мне тему оргдеятельностной игры в Горьком, я просто подпрыгнула. Проблемы игры! Мой интерес в квадрате! Дело было в начале февраля, следовало подумать перед поездкой о зимней пище.

      Поднапрягшись, я сообразила, что животная пища как-то больше подходит к зимней стуже, и примеры из мира зверей тому в подтверждение.

Медведи-шатуны, кабаны. Осмотревшись, я нашла и зимнюю растительную еду: рябина на ветках, желуди, вовсе не пропавшие под снегом. Испробовав кусочек замороженного желудя, я поняла: это откровение Господне. Желудь сразу прогнал слабость, не проходившую от мяса. Второе чудо: во мне шевельнулось беспробудно спящее теплое щекотливое маленькое женское желание. С трудом я наковыряла из-под глубокого снега семь желудей и решила, что на семь дней игры как раз хватит. Когда Лена выразила желание питаться по моей схеме, я в общем согласилась, но предупредила, что желудей не дам. В первое же утро в новом городе я съездила на рынок и накупила еды: кролика, ягоды, корни лопуха, одуванчика (Дикие растения для еды – моя последняя идея перед поездкой, и я не успела запастись в Орле). Мы жевали сухие корни, они казались нам вкусными, варили морскую рыбу и кролика и не чувствовали голода благодаря водовороту игры.

      Десятидневный праздник начался двумя-тремя днями докладов, воспринимавшимися как увертюра, затравка к большому действу, в котором поучаствуют все. За эти дни надо было выбрать тему для групповой работы… "Игры на личное развитие участников" – выбрала, потому что игра меня волновала именно как средство необыкновенного преображения души и тела.

Не помню, как вышел разговор, только Георгий Петрович выразил сомнение, что я смогу взять что-нибудь в такой группе.

– Надеюсь, да, – возразила я.

– Посмотрим.

Думаю, он тогда же и отметил меня как объект для наглядных развивающих действий. Поэтому, когда я осмелилась вылезти с докладом от группы, он пошел в атаку:

– Вы не понимаете, что говорите.

– Почему же, – и бросилась повторять положения своего так хорошо прочувствованного, из своего опыта взятого сообщения. После сравнения меня с граммофонной пластинкой, я, ощутив как удар, чудовищную немотивированность его обвинений, собралась уйти на свое место. Эрудированная игровая публика зашелестела вполне явственно: "Уходит из конфликта..". Тогда я, едва сдерживая слезы, резко повернулась и уставилась на Щедровицкого. "Нужно остановиться, подумать», – подсказывали мне.

– Посмотрите на присутствующих, вы видите всех, слышите ? – спросил меня Георгий Петрович. Присутствующих было около сотни, я задумалась. Он повел разговор с залом, а меня усадил тут же, шепнув, чтоб я не принимала все близко к сердцу – это игра.

После его слов слезы полились так неудержимо, что в их потоке я в конце концов уплыла на свое место, не сумев ничего произнести.