Я побит - начну сначала!

Скоморох от черта! Скоморох был сомнением, ересью. Это для Церкви! А по сути, в изначальном актерстве было начало созерцания — измерение бытия образом. Скоморох, наверное, часто смешил. Но, скорее всего, больше радовал, смешил. Радость состояла в открытии тождества с миром, в факте победы Духа ад фактом. Осмысленный в образе факт жизни терял свою транс-цедентальную власть над человеком. Факт становился исследованным, факт становился в ряд духовной жизни.

Не надо только примитивно обрушиваться на Церковь — особенно тех лет. Ой, не надо! Силой берегла она Духовность. И сегодня церковники и еретики должны быть похоронены в одной братской могиле, как Франко похоронил республиканцев и фалангистов: тут покоятся патриоты Испании. Церковь — это зарождение плода цивилизации, духовности, знаний, служения, веры и в конечном итоге — Добра. Оно бы лучше иначе, да не могло быть иначе. Великое созерцание мудрецов - их итог, их вершина — в зародыше лежит в рождении профессии лицедеев. Приход к объективному от субъективного есть структура актерской профессии; она же - религия.

Были у Эдика Успенского. Он рассказал шикарную драматургическую историю:

«На границу приезжал кагебист, опрашивал своих осведомителей и, прощаясь, по пьянке признался, что хвастался начальнику заставы, что обо всем знает лучше него. Начальник заставы поспорил с ним на ящик водки, что знает всех его осведомителей. Назавтра объявил тревогу, встал вместе с кагебистом перед строем и скомандовал:

— Все, кто сотрудничает с майором таким-то, — два шага вперед!

Расчет был точен: осведомители решили, что так надо, и четко выполнили команду.

— Забирай своих стукачей и катись отсюда!..»

Пришло в голову — Эдик у себя в кабинете (иконы, служба в записи на проигрывателе) устроил Успенский собор...

Эдик бледен, устал, глаза загнанные. Эдик всегда нравился и сейчас нравится. Если даже он играет, то в хорошие игры. И он вовсе не позер — он отличник.

Не приходит простая счастливая мысль. Одна. Единственная. Но ведь где-то она есть!

Одна-единственная мысль —

Капризное дитя удачи,

Та, что возносит сразу ввысь,

Та, что решает все задачи.

Искать ее и день, и ночь,

И не найти, вконец отчаясь,

Она уходит сразу прочь,

Едва с тобою повстречаясь.

Она приходит лишь сама,

Когда придется, по наитью,

Все клады твоего ума

Не свяжут с нею даже нитью.

Явись проклятая, приди!

Нет, не является, не хочет.

Я слышу у себя в груди,

Как надо мной она хохочет.

Постой, проклятая, постой,

В конце концов, прибьешься к дому,

Придешь к кому-нибудь другому,

А он пренебрежет тобой.

Надо мною облака —

Небо Блока.

Улетают в далека

Издалека.

Тихо падают клока

Снежной маски.

Улетают облака

Нежной ласки.

И качают облака

Белые метели,

И уносят в далека

Ночи и недели.

В синеве зима легка

И глубока,

Надо мною облака —

Небо Блока.

Во глубине глухой ночи

Он вовсе не хранил терпенья,

Кричал, коль было, «Хоть кричи!»,

И пел, когда хватало пенья.

Любил, но только так, как есть,

Страдал и мучался при этом,

И падал, не роняя честь,

И прожил каждый миг поэтом.

«Не надо писать, когда Блок есть!» (Лена - мне). 25.12.80 г.[58]

27.12.80 г.

Весь день стихи меня сегодня мучили, Весь день они внутри меня звучали, Рождались и лились во мне созвучья Потоком боли, ласки и печали.

Полуслова сливались в звуки, отзвуки И в никуда неслись, кружась и тая, И в небесах души скользили призраки, То уходя, то снова нарастая. И смысл был не важен, все, что явственно Не проникало в глубину сознанья, Невыразимое во мне боролось яростно Со всем, что дали опыт мне и знанье. Как будто плакал я без слез и горько, Как будто уезжал, с тобой навек прощаясь, А ты вдруг вместо матери и дочери?

(Нет. Совсем не так было. То есть так, но не совсем, а потому совсем не так.)

1981 год!

С Новым годом! В этом году еще одна круглая дата — 30 лет со дня окончания института, 30 лет профессиональной работы. По факту, конечно, больше. Лет 35. Очень надеюсь на этот год. Очень.

Почти 6 часов сидели с Леночкой у телевизора. Новый год встречали, едва выскочив из ванной, Лена — за три минуты до Нового года. Встречала с мокрыми волосами. Причем все успели: и переставить мебель, и убраться, и одеться. Было красиво, добро, нежно и просто.

Моя надежда закалилась И стала верою давно, Мне в этом мире суждено Носить себя всю жизнь «на вырост». Я длинноват еще себе, Широковат в плечах немного, Но я покорствую судьбе — Надеюсь, подрасту дорогой. «Дорога — не скажу, куда...» Слова великого поэта. А я и не спрошу про это, Я очень не хочу туда. Хочу идти своей дорогой,

Искать мне видимую даль,

Мой свет — любовь, мой свет — печаль,

И мне не скучно, слава Богу!

Легко и весело шагать,

Своей веселою дорогой,

Своей протоптанной тревогой

Туда, где главное — не лгать.

Работать надо начинать с первых дней года, определив суете ее естественное место. Вот «Сказка», «Соблазнитель», «Мама, война!». Вот книжки, статьи.

К 23.01.81 г.

Вечер Ромма

Я встретился с Михаилом Ильичом Роммом 20 лет назад (20 с лишним!).