Я подарю тебе крылья. Книга 2

– В каком-то смысле я завидую Дженнет, – слегка улыбнулась Мирем, толкая тележку с едой по салону. Оливия помогала ей, находясь с другого конца, продвигая тележку на себя. – Семья – это прекрасно, а ребенок – это прекрасно вдвойне.

Но сейчас все мысли Оливии были о том, как сказать Даниэлю о Мел. Ну как подруга могла из океана мужчин выбрать именно Герберта? Если бы Оливию спросили, какого цвета волосы у Герберта, она никогда не ответила бы на этот вопрос. Даже живя с ним под одной крышей долгое время, она почти не видела его. Злость доходила до ее мозга быстрее безусловных рефлексов. Если она когда-нибудь встретит этого… Нет, лучше не встречать его.

Накормив пассажиров и чувствуя ужасный голод, девушка вспомнила, что сегодня ничего не ела. Она уехала от Даниэля слишком рано для завтрака, а дома забыла об этом. Слабость и тошнота заставили ее сделать над собой усилие и переступить порог кухни. Здесь всегда полно еды, даже несмотря на то, что рейс короткий. Сначала она поест сама, потом накормит пилотов. Даниэль не умрет, а ее сейчас вывернет.

Открыв холодильник, она схватила касалетку, но тут же отправила ее обратно. Хотелось чего-то другого, вкусного и недоступного в повседневной жизни.

– Оливия, пора кормить пилотов. – На кухню зашла Келси, кладя бумаги на столешницу.

– У нас есть персики? – Не отрывая взгляда от полного холодильника еды, она руками искала ответ на свой вопрос.

– Даниэль не ест персики.

– Именно поэтому их хочу съесть я. – Наконец она нашла пластиковую тарелку с консервированными персиками и, вскрикнув от радости, услышала, как желудок заурчал от восторга. – О да!

Келси улыбнулась, покачав головой, и вышла в салон к пассажирам. Она оставила Оливию одну с желанием, которое преследовало девушку несколько дней. И пусть мечтой были сочные плоды, только что сорванные с дерева, сейчас она рада была даже пить сок из консервированных фруктов. Времени искать вилку не было, и Оливия, схватив пальцами половинку оранжевого персика, отправила его в рот, закрывая глаза. Яркий вкус сочного плода заставил ее простонать. Вкус и запах были прекрасны, сладкий персик заставил ее организм вырабатывать тонны серотонина. Именно его не хватало последние несколько часов. По пальцам стекала прозрачная жидкость, и Оливия облизала их, не желая потерять ни одной капли.

– Что ты делаешь? – Знакомый шелковый голос заставил ее открыть глаза и замереть на месте с тарелкой в руке. Во рту все еще находился ароматный фрукт, она стала жевать его быстрее, прикрыв ладонью губы. Какого черта Даниэль вышел в салон? Разве он не должен ждать обед в кокпите?

– Ем. – Наконец Оливия проглотила фрукт, но все еще ощущала его вкус во рту. Годом ранее она вылила бы тягучую жидкость из тарелки прямо на Даниэля. Самый подходящий момент, чтобы навредить ему. Но сейчас ей хотелось, чтобы он быстрее ушел отсюда и оставил ее один на один с еще одной ярко-рыжей половинкой.

Даниэль нахмурился:

– Ты нервничаешь?

– Я ем персики, только когда нервничаю?

– Твои руки дрожат, – спокойно ответил он, не собираясь уходить.

Может быть, наступило время сказать то, что действительно заставляло ее нервничать?

– Герберт бросил Мелани. – Оливия выдохнула и поставила тарелку на стол. Аппетит резко пропал. – Я не перееду к тебе сейчас, я нужна ей дома.

Взгляды пересеклись, она видела, как у капитана появились морщинки между бровями.

– Даниэль, – Оливия с мольбой смотрела на него, – ей очень плохо, она много плачет, вернее, она постоянно плачет. Я… я хочу быть с ней. Это важно. Я нужна ей…

Он не отвечал. Персик был явно лишним, ее снова затошнило. Снова озноб прошел по ее коже. Почему он молчит? Это молчание заставляет ноги подкашиваться и прерывисто дышать.

– Скажи хоть что-нибудь, – прошептала она.

– Хорошо, – наконец произнес он. Но она не это хотела услышать. «Хорошо» – это не хорошо, это плохо. Она ждала тысячи самых разных реакций, но среди них не было «хорошо».

Он ушел, оставив ее наедине с тарелкой, на которой, как полная луна, лежала половинка персика. Дрожащей рукой Оливия убрала ее обратно в холодильник, не понимая, как она вообще могла хотеть его долгое время. Сейчас единственным местом назначения стал туалет. Обливаясь холодным потом, она рукой держалась за стену, и единственное, что было в ее желудке, вышло наружу. Стало легче. Персики – не ее еда. Говорят, что, когда долго живешь с человеком, перенимаешь его привычки и желания. Она пробыла с Даниэлем слишком много времени, чтобы остаться собой.

По прилете в Гамбург первое что она сделала, – позвонила Мел в Дубай.

– Я переживаю за тебя. Как ты?

– Слишком много думаю, Оливия. Слишком много мыслей крутится в голове. Мне кажется, будет лучше, если я вернусь домой в Лондон.

– Ты что! – воскликнула Оливия в трубку, привлекая внимание членов своего экипажа. – Ты не можешь бросить то, о чем мечтала! Это слишком просто, Мел, в жизни не бывает легких путей. Это еще одно испытание, подножка судьбы. Надо быть сильнее.