Я подарю тебе «общак»

Взгляд его устремился вперед. Там, на площадке, возле джипа их ждали пятеро. Что ж, не так уж и много, силы почти равны. В своей жизни он видал разборки и покруче, когда сходилось человек по двести.

– Остановись за десять метров от них и поставь машину боком, – скомандовал он Клоду.

Этим утром Захар Петрович Антонов решил заехать к матери, потому что вспомнил, что не был у нее уже, наверное, месяц. Более того, он не помнил, к своему стыду, даже когда последний раз звонил ей. Дело с ограблением музея застопорилось, и он внезапно словно очнулся, вспомнив, что, кроме работы, есть еще и семья, позвонил жене, сказал, что будет сегодня пораньше, а затем свернул на Петровскую и поехал по направлению к набережной. Его мать Алла Львовна жила в небольшом частном доме на берегу Волги вместе с бабушкой, которой в этом году стукнуло девяносто два года. По пути он проверил сотовый, но убедился, что регулярно очищал папки входящих и исходящих звонков.

Припарковав машину у палисадника, Антонов сам открыл зеленую калитку и прошел во двор, в котором прошло все его детство.

– Ой, Захар! – обрадовалась мать и кинулась к нему на шею. – Все-таки совесть проснулась, вспомнил.

– Да я это, замотался, – стал неуклюже оправдываться следователь.

– Вот так в следующий раз замотаешься, а меня за это время уже похоронят, – тяжело вздохнула мать.

– Да типун тебе на язык! – вздрогнул Захар Петрович, не желая рассматривать подобную перспективу, и спросил: – А бабушка как?

– Нормально, – улыбнулась мать, – все рвется куда-то бежать, кого-то спасать. Все ей надо. Иной раз просто голова идет кругом от ее советов. Накричишь, а потом самой совестно. Вот сейчас на огород пошла. Надо пойти проверить, а то мало ли. Старые – они хуже малых.

Они вместе пошли за дом и застигли бабушку, что называется, на месте преступления с топором в руках.

– Лизавета Сергеевна, а куда это вы с топором нацелились? – с улыбкой поинтересовался следователь.

– А, Захар, привет! – признала она его после секундного колебания. – Там слива засохла. Ее надо срубить и пересадить на это место красную смородину, а то там, в углу, она загибается, а тут место хорошее.

– Мама, может, хватит? – возмутилась Алла Львовна. – Положи топор, и пойдем в дом чай пить. Праздник нынче, Захар нечасто ведь к нам захаживает.

– Нет, смородину надо пересадить. Я тебе талдычу вот уже несколько месяцев, а ты все никак, – заупрямилась бабушка.

Совместными усилиями им кое-как удалось уговорить ее отсрочить мероприятие и перейти в дом. Алла Львовна поставила на плиту чайник, стала накрывать на стол. Захар Петрович присел на лавку рядом с бабушкой, открыл папку и вытащил фотографию статуэтки «Дочь кузнеца»:

– Вот, бабуля, глянь, ты рассказывала, что в детстве была знакома с каким-то скульптором, который делал скульптуры в стиле соцреализма. Не твоего ли знакомого эта работа?

– Ой, сейчас, подожди, очки надену. – Лизавета Сергеевна щурилась на фотографию, подносила ее то ближе к себе, то дальше, потом встала, разыскала на серванте очки, водрузила на переносицу и пригляделась к изображению уже внимательнее. Вдруг в лице ее произошла перемена, глаза наполнились слезами. Схватившись за сердце, она застонала и согнулась.

– Что такое? – подскочил к ней следователь, подозревая, что у бабушки сердечный приступ. Мать уже стояла рядом со стаканом воды.

– Со мной все в порядке, – тихо проговорила Лизавета Сергеевна, взяв из рук дочери стакан. Антонов усадил ее на лавку и, успокоившись немного, бабушка начала:

– Эту статуэтку сделал друг папы, скульптор. Папа сказал моей бабушке, что спрятал в эту статуэтку сокровище для меня, чтобы мы ни в чем не нуждались. Потом его друг пропал, и мы не знали, что произошло. Сказали, что его вроде бы арестовали. Не знаю, что там было за сокровище, но, наверное, что-то ценное. За отцом тогда все гонялись – и милиция, и бандиты… Я вот помню его, как будто это все вчера было. Высокий, сильный, красивый, и всегда шутил…

Захар Петрович был ошеломлен. Он силился сказать что-нибудь и не мог. Мысли теснились в голове, налезая одна на другую. Сокровище в статуэтке, которое его прадед хотел передать бабке, – в такое не сразу поверишь. Может, это всего лишь бабушкины фантазии? Шутка ли, человеку уже девяносто два года, в таком возрасте легко и второе пришествие узреть, и летающие тарелки.

– Бабуля, а какое сокровище он туда спрятал? – поинтересовался Антонов. Он мыслил логически – статуэтка маленькая, полость внутри еще меньше, много туда не спрячешь.

– Не знаю, – всхлипнула Лизавета Сергеевна, – он не сказал, но намекнул матери, что только я смогу его получить.

– Что-то уж больно таинственно как-то все, – недоверчиво заметил Захар Петрович.

Сама его профессия заставляла не доверять людям, показаниям и различного рода доказательствам. Он все подвергал тщательной проверке перед тем, как принять. Только крупный бриллиант, спрятанный в статуэтке, мог потянуть на сокровище. Но откуда у прадеда такие вещи?

– Вы мне не верите, думаете, что я спятила, выжила из ума, – всхлипнула бабушка, промокая глаза платочком.