Я подарю тебе «общак»

В отместку за эти слова Зое нажала ему на кровоподтек, и Пьер вскрикнул, подскочив:

– Ты что, совсем охренела!

– Извини, бинтую как умею, – оскалилась Зое. – Не нравится, сам этим занимайся.

Фигура, внезапно появившаяся в дверях, заставила всех похолодеть от ужаса. Так бесшумно могли появляться только призраки. Шарль-Анри и вправду напоминал выходца с того света. Болотная грязь, вперемешку с кровью, застыла сплошной коркой на коже и на одежде снайпера, остекленевшие пустые глаза смотрели перед собой, не мигая.

– Т-т-ты жив, – вымолвила Зое и осеклась, не зная, как продолжить.

– Ты как, дружище? – решил поддержать ее Клод.

– Не знаю, мертв я или жив, – прохрипел в ответ Шарль-Анри посаженным голосом. – Я так обкололся наркотиками, что чувствую только какую-то сферу вместо башки. Как будто в ней мозги летают, а остального тела нет.

Кладовка в особняке вора в законе Тихого была превращена в тюремный каземат, имелось даже окошко для наблюдения за заключенным. Алекса впихнули в это темное маленькое помещение с кирпичными стенами, и за спиной с лязгом захлопнулась стальная дверь. Несколько раз щелкнул запираемый замок. Алекс беспомощно обернулся и посмотрел на дверь. Сколько они его собирались здесь держать, оставалось только догадываться. Он обошел комнату по периметру, присел на металлическую кровать с пружинным матрасом, посмотрел в угол на отхожее место и подумал, что если удастся вывернуть водопроводную трубу из бетона, ее можно будет использовать как оружие. Затем он осмотрел кровать. Конструкция была сварная, цельная и никак не разбиралась, да еще ножки кровати уходили в бетонный пол. Самым неприятным открытием была камера в углу. С ней особо не помудришь. Единственное, что он может сделать, – это закрыть камеру одеждой и ждать прихода тюремщиков, спрятавшись за косяком, но они, конечно, будут ожидать этого. Попал так попал.

Внезапно в коридоре послышались быстрые шаги, и дверь в камеру распахнулась. Внутрь влетел Тихий и сунул ему в руку сотовый:

– Тебе звонят, твой французский друг-педик. Спроси, что ему нужно, и не лоханись, а то без башки останешься.

– Да, конечно, – мрачно кивнул Алекс, глядя на двух вооруженных амбалов, маячивших у авторитета за спиной. – Слушаю, мсье Мало. Вы что-то хотели?

– Я забыл спросить, как прошла встреча с русскими бандитами. Раз ты получил статуэтку, значит, сумел с ними разобраться, верно?

– Да, сумел разобраться, – эхом повторил Алекс.

– Скольких ты сам потерял? – продолжал допрос Мало.

– Четверых, – осторожно признался Алекс, не понимая, к чему клонит заказчик.

– Где встречались, что за место, я хочу знать адрес, – неожиданно потребовал Мало.

– Промышленное строение один, – ответил Алекс и перехватил неодобрительный взгляд Тихого. Тот показал жестом, чтобы он завязывал трепаться.

– Кто-нибудь из твоих парней есть рядом? – поинтересовался Мало. – Я хочу с ним поговорить, позови кого-нибудь.

– Вы что, мне не доверяете? – спросил Алекс, чувствуя, как по вискам побежали струйки пота, а лоб покрылся испариной.

– Я никому не доверяю, – пояснил Мало. – Позови мне своего водилу или Шарля-Анри…

Тихий вырвал из его рук телефон и выключил:

– Че тупишь, падла! Хотел нас сдать? Видно же, что он все просек.

– Но я не виноват! – воскликнул Алекс, пятясь. – Я делал все, как ты говорил. Просто этот мужик за километр чувствует подвох. Его не обманешь.

– Ну и хер с ним, – пожал плечами Тихий. – Пока он там у себя во Франции оторвет задницу от кресла, мы тут уже разыщем старуху и вытрясем из нее бабло. Пусть приезжает – узнает, что такое русская братва. Я его встречу как полагается, с хлебом-солью. Потом хоронить будет нечего.

– А что будет со мной? – осторожно спросил Алекс.

– Сиди пока, а как понадобишься, мы тебя дернем, – ответил Тихий и вышел из камеры.

9. 1930 год

Николай Павлович Загорский любовался своим произведением. «Дочь кузнеца» была почти закончена. Федор собирался приварить голову. Дальше оставалось лишь зашлифовать места сварки. И тут неожиданно в дверь постучали. Федор прекратил работу и вопросительно посмотрел на Загорского. Скульптор в ответ пожал плечами. Он никого не ждал. Однако визитер был упорным. Он барабанил в дверь, не желая уходить. Затем начал поворачиваться открываемый отмычкой замок. Федор побледнел, а Загорский молча взялся за кочергу. Он подумал, что неплохо бы выключить свет, чтобы воры, оказавшись внутри, не смогли сразу сориентироваться, протянул даже руку к выключателю, но не успел – дверь распахнулась раньше. На пороге стоял взбудораженный Лапа. Его глаза светились лихорадочным огнем, щеки пылали. Казалось, он готов, как смерч, ворваться внутрь и разметать все вокруг.

– Ты! Ты чего?! – пролепетал Николай Павлович.

– Чего не открывал? – рявкнул «медвежатник» и, прикрыв за собой дверь, запер ее на все замки, еще и крючок навесил.

– Я вообще-то у себя дома и могу не открывать, если не хочется, – осторожно заметил Загорский. – За тобой что, гонятся?