Я, подельник Сталина (СИ)

-Вижу, ты боец в авторитете. Если понадобится, возьми моих землячков под свой патронаж, то есть под свое крыло. Чтоб ни одна падла не посмела обидеть зазря. Некогда мне за всеми самому присматривать. Договорились?

-Так точно!

-Да говорю же, расслабься! Не командир я тебе, чтобы приказы отдавать. Личная просьба.

Незнакомец испытующее взглянул на собеседника. Хмыкнул и внезапно отвесил ладонью звонкую пощечину.

-Товарищ сержант, слушай мою команду! Очухивайся быстрее, мне уже пора. Ты вообще хоть немного врубаешься в мои слова?

Дождавшись неуверенного утвердительного кивка, продолжил:

-Я сейчас опять исчезну. Если расскажешь, как было, сперва особист затаскает, потом в психушку упекут. Короче, меня тут не было! Я тебе привиделся! Духов ты сам завалил. Вырвал у одного из них пистолет, и завалил. Вот из этого Макрова.

Предварительно три раза выстрелив в воздух и выщелкав из магазина оставшиеся патроны, незнакомец всучил в руки Михаилу пистолет. Который снял с пояса бородача. Свой же револьвер упрятал в нагрудный карман легкой куртки.

-Товарищ сержант, еще раз повторяю. Я тебе только привиделся, скажешь как было на самом деле - тебя в психбольницу положат. Потому что я сейчас исчезну, ни одна собака меня больше не увидит. Духов перестрелял ты сам, как именно - точно не помнишь, был в состояние аффекта. Понимаешь, этот долбанный кишлак ваши, то есть наши уже взяли в плотное окружение. Мышь не проскочит. Никак не сможешь объяснить, как я здесь появился и куда потом исчез. Духов ты сам положил, иначе - ты шизофреник. Мне, в принципе, по барабану, но жалко хорошего парня. Сболтнешь по глупости, потом всю жизнь расхлебывать, замучаешься доказывать, что ты не верблюд. Понятно?

Попов начал кое-как вникать в суть сказанного. Да, незнакомец со старинным револьвером, действительно, появился ниоткуда, будто из воздуха. Но как собирается уйти незамеченным, когда кишлак, как сам говорит, оцепили? Не через колодец же и в самом деле! Там только лужица мутной воды, никаких проходов, лично проверял. Ладно, сейчас свои подойдут, разберемся.

-Вот что, боец, на память не жалуешься? Тогда тебе за отвагу и за понятливость положен бонус. Запомни, но никому не говори: в середине августа 1998 года курс рубля обрушится с 6 до 30 за доллар. Бери кредиты под любые проценты, хоть последние штаны закладывай, но запасайся наличными долларами. Это мой тебе подарок. Запомни, август 98-го, доллары США станут по 30 за «рваный». Сразу скидывай, а то снова немного подешевеют. Дефолт, брат, стрясется. А-а, сейчас все равно ничего не сможешь понять, просто запомни - август 98-го года, по 30.

Увлеченно вещающий эту ахинею незнакомец внезапно встрепенулся, сузил глаза и тихо прошептал:

-Боец, медленно обернись и посмотри назад. Не делай резких движений, у нас гости, духи...

У Михаила тоскливо сжалось сердце. Он уже поверил, что старуха с косой опять промахнулась, что хоть ему одному из раведгруппы удалось выжить...Одно утешение, наши близко, душманы тоже не уйдут! Чего уж менжеваться, сержант решительно, одним движением обернулся. Но никого не обнаружил. Улица по-прежнему пустынна! Оглянулся назад, чтобы переспросить у незнакомца, про каких гостей он говорит. Но его тоже не было, будто испарился! Только отпечатки кроссовок со странным рисунком на рыжей пыли. Чертыхаясь от боли, сержант заглянул в колодец. Естественно, никого там нет. И не было - лужица на дне спокойна, даже не зарябилась - никто не наступал. Что, черт подери, происходит?! Долго ломать голову не пришлось: в конце улицы загрохотал движком БТР. Остановился в полусотне метров от Михаила, начал подозрительно водить по сторонам пулеметом на башенке. Тем временем как горошины из стручка высыпались бойцы и заняли позиции с автоматами наизготовку. А к сержанту подбежал сам командир роты, капитан Волков. Михаил по привычке вытянулся в струнку, доложил:

-Товарищ капитан, разведгруппа при возвращение с задания попала в засаду. Командир группы лейтенант Камчадалов убит в начале боестолкновения. Я взял командование на себя. Принял решение отступить и закрепиться в заброшенном кишлаке. Отход прикрывал рядовой Горгидзе. Сам вызвался, товарищ капитан, не мог ходить, пулевое ранение в ногу. Численное и огневое преимущество врага не позволило...

Капитан не стал дожидаться конца рапорта, порывисто обнял сержанта. Прошептал в ухо дрогнувшим голосом:

-Вы их десятка два положили! Но даже пять, сто неприятелей за одного советского солдата - слишком дорогая цена. Прости, сынок, не успели на помощь.

Но почувствовав, как тело солдата в его объятиях начало грузно оседать на землю, моментально утратил сентиментальность, оглушительно рявкнул:

-Санинструктора ко мне, быстро!