Я, подельник Сталина (СИ)

…с удовольствием послушал бы товарищ Сафин разглагольствования старого друга про бедную толпу. Не исключая филологические изыски из родного языка. Когда человек всем доволен, про таких говорят, у него, мол, «донъя тунарак» — «мир круглый». Догадывались башкиры, что идеальная форма во всей вселенной — сфера, к нему все сущее стремится. А вот, якобы, омоним слова «бедный» — «ярлы», это и «обрывистый», «с краями». Антипод гармонии, то бишь сферичности. Возможно и поспорили бы всласть, но солнце давно уже перевалило за зенит. А до Кудея путь неблизкий, верст двадцать, если напрямик. До той небольшой деревушки Ирек без каких-либо приключений добрался к закату. Наверное, сказывалась усталость последних дней: ломанулся напрямую, будто медведь в пасеку. Власти, судя по всему, здесь пока не было. Завидев всадника, поигрывающего в руках револьвером, немногие прохожие предпочли поспешно убраться с улицы. Револьвер тот, бледную замену позорно утерянной винтовке, Ирек выпросил у Ахмета-абзыя. Пустынно стало в Кудее, хорошо хоть встретил девочку лет шести, самозабвенно копошащуюся в дорожной пыли. Глубоко плевать ей было, какие революции-контрреволюции происходят у взрослых, лепить куличи в тысячи раз интереснее. Именно у нее, с трудом оторвав от занятия, удалось разузнать, где стоит дом родителей Самата — последнего из налетчиков.

Сын за отца не отвечает? Нет. Всяко в жизни бывает. Про то и товарищ Сталин писал. А отец за сына? Еще как! А как же, если воспитал своего отпрыска двуногим зверем и выпустил его к нормальным людям, будто злобного хорька к цыплятам, товарищ Калинин за это будет отвечать!? Ничего, ничего, у века каждого на зверя страшного найдется свой однажды волкодав.

Почтительность к сединам в крови каждого башкира, но тут Ирек не стал церемониться. Ворвавшись в дом, грубо потребовал у пожилого хозяина дома сказать, где сейчас находится Самат. А когда тот замешкался, припер к стене, приподнял подбородок острием ножом. Заохала и запричитала хозяйка. Тоненьким голоском тихо заплакала дочь-подросток, обомлевшая от ужаса происходящего.

— Ты, давай, дядя, женщин своих пожалей. Не хотелось бы при них проводить допрос, как меня самого допрашивали у белополяков, — клинок холодил шею, будто этого мало, ледяные глаза Сафина словно и всю душу выстудили. Но старик еще держался. С трудом прохрипел:

— За что ты его хочешь убить? Может и не виноват он, молод ведь еще совсем…

— Те, кого зарубил твой щенок с твоими односельчанами, были совсем мальчишками!

— Какой бы ни был, он мой сын. Режь, Бог тебе судья!

Нет, не разжалобить было Ирека даже такой отцовской жертвенностью. Перед его глазами будто живые стояли курсанты, несмышленые братишки… Незачем ему весь белый свет, если там есть место таким, как Самат. Слишком тесен для двоих. А коли готов распрощаться со своей жизнью, что ему страдания этого старика? Недобро сощурился, почти ласковым голосом прошептал:

— Дядя, смерть еще надо заслужить. Не думай, что так легко уйдешь.

Чуть сильнее вдавил острие. Выступила кровь. А у хозяина начали закатываться глаза. Чтобы не грохнулся в обморок, товарищ Сафин взбодрил его звонкой пощечиной.

— Бабы, идите в дальнюю комнату, дверь закройте! И чтоб тихо сидели! Раз по-хорошему не понимает, будем говорить с вашим хозяином по-плохому.

Хозяйка с дочкой, наверное, подчинились бы, но как раз оттуда, куда им велено было идти, внезапно кто-то выскочил. От неожиданного шума за спиной Ирек чуть не прирезал допрашиваемого. Спустя миг сработали рефлексы опытного вояки: могучим рывком выставил перед собой хозяина, сам же, укрывшись хоть за такой хлипкой защитой, выставил револьвер. Как сразу же прояснилось, можно было не беспокоиться. В дальней комнате таилась старушка. Ирек мысленно себя выругал: совсем дурак, даже дом полностью не осмотрел! Старушка же, глядя ему прямо в глаза, прошепелявила:

— А ну, отпусти моего братишку! Сердце у него слабое! А Самат, проклятие на его шальную голову, в Наврузе. Так и знала, так и знала, накличет он беду на всех нас. У остальных дети как дети, а этот зимагор…

— Не врешь, бабушка? — перебил ее товарищ Сафин, — не найду его там, я обязательно вернусь.

— Стара я, чтобы врать! У свата Баязита он. Говорят, в Наврузе дохтур гостит. Хамит с Иршатом на телеге повезли, чтобы вылечил. Третьего дня еле живого ведь привезли. И когда здоровый был, слова доброго от него не дождешься, а тут совсем с ума сошел, такими словами ругался, собака нос воротить станет!

По тому, как с горькой досадой крякнул допрашиваемый, Ирек понял — бабушка говорит чистую правду. Видать, пожилой, но все же младший братишка, ей куда важнее непутевого племянничка. Грозный гость поспешил уйти. Только остановился около напуганной до смерти девчушкой. Неожиданно дрогнувшим голосом пробормотал:

— Ты, это, сестренка, извини меня. Нехорошо получилось. Ничего, потерпи маленько, скоро такая распрекрасная жизнь настанет, никто никого убивать не будет. Хоть вы начнете жить, как полагается людям…