Я пойду одна

В настоящее время жилищем Кевина Уилсона была меблированная квартира в Трибеке, районе рядом с Гринвич-Виллидж, где некогда располагались дымные фабрики и печатни. Она представляла собой просторную мансарду, в ней имелись кухня, хорошо оборудованный бар, гостиная и библиотека. Мебель была ультрасовременной, но в любимом углу Кевина стояли большой кожаный диван и кресла с подушками. Спальня оказалась сравнительно небольшой, но только потому, что владелец здания передвинул стену, чтобы оборудовать хороший спортивный зал. Огромная угловая комната служила Кевину кабинетом. Большие окна квартиры гарантировали ему солнечное освещение от рассвета и до заката.

Уилсон с удовольствием арендовал эту мансарду и недавно даже изъявил желание выкупить ее. Он уже строил планы архитектурных переделок, которые мог бы тут осуществить, например уменьшить гимнастический зал так, чтобы там помещалось лишь несколько самых необходимых спортивных снарядов, увеличить главную спальню и ванную, а угловую комнату превратить в еще две спальни с общей ванной.

Что касается обстановки, то он уже присмотрел кое-что такое, что полностью изменило бы настроение, создаваемое жилищем. Его мать всегда говорила, что Кевин обладает инстинктом создания гнезда.

– Ты последний из всей вашей компании, кто до сих пор одинок, – регулярно напоминала она ему. – Пора уже прекратить все эти случайные встречи, поискать хорошую девушку и остепениться наконец.

В последнее время мать несколько расширила тему и часто жаловалась:

– Ты подумай, все мои ровесники уже нянчатся с внуками!

Поужинав с матерью, Кевин отправился прямиком домой. Он отлично выспался и утром проснулся, как всегда, ровно в шесть. Зерновые хлопья, сок и кофе, быстрый просмотр первых страниц «Уолл-стрит» и «Пост», потом – час на гимнастических снарядах. Уилсон посмотрел по телевизору утренние новости и кусочек шоу «Тудей» с каким-то юристом, рассуждавшим на тему неизбежности ареста Александры Морланд.

«Бог мой, неужели такое действительно возможно?» – думал Кевин.

Он опять ощутил тот электрический удар, что пронзил его при соприкосновении их плеч. Но Уилсон с сожалением решил, что с этой женщиной и в самом деле что-то не так, если фотографии из Центрального парка не фальшивка.

Принимая душ и одеваясь, Кевин не мог выбросить из памяти лицо Зан. Ее глаза, столь прекрасные и выразительные, смотрели очень печально… Не нужно было быть великим ученым, чтобы увидеть в них боль. Когда перед Уилсоном встал вопрос выбора дизайнера, сначала в студию Морланд позвонила Луиза и пригласила ту подготовить проект оформления образцовых квартир. Уилсону теперь казалось странным то обстоятельство, что Зан много раз приходила, чтобы увидеть квартиры, но они ни разу не встретились там. Он увидел ее только в тот день, когда она лично принесла эскизы и образцы тканей. А вот с Бартли Лонгом явился ассистент, который шел сзади и нес все папки.

«Это тоже причина тому, что мне этот парень не понравился», – подумал Уилсон.

Лонг тогда держался весьма неприятно.

– С нетерпением жду, когда мы начнем работать вместе, Кевин, – сказал он, как будто все уже было решено.

Без десяти восемь Уилсон был готов выйти из дома. Он надел спортивную рубашку, джемпер и брюки цвета хаки, поскольку собирался весь день провести в «Карлтон-плейс, 701». Бросив взгляд в зеркало, архитектор решил, что пора бы уже и подстричься, только не слишком коротко.

«Ребенком я носил локоны, и мама частенько говорила, что мне следовало родиться девочкой. У Зан Морланд длинные прямые волосы, темно-каштановые, оттенка японского мрамора. Вот не знал, что я еще и поэт!» – подумал Кевин, беря куртку и выходя из квартиры.

Если Луиза Кирк не появлялась ровно в девять, Кевину приходилось терпеть взрыв ее негодования по поводу того, что, похоже, в один прекрасный день вообще все движение в Нью-Йорке встанет. Однако сегодня она явилась на пятнадцать минут раньше.

Уилсон когда-то говорил ей, что во время утренней зарядки обычно смотрит телевизор, переключая каналы.

– Ты, случайно, не захватил сегодня шоу «Тудей», когда говорили о Зан Морланд? – с любопытством спросила она.

«Похоже, мы снова друзья, – подумал Кевин. – Меня опять называют по имени!»

– Да, видел кусочек, – ответил он.

Луиза не обратила внимания на отрывистость его фразы и заявила:

– Вот! Теперь всем ясно, что у бедной дамочки с головой совсем плохо, если те фотографии не монтаж! Могу поставить десять лет своей жизни на то, что они настоящие.

– Луиза, эта бедная дамочка, как ты называешь Александру Морланд, – чрезвычайно талантливый дизайнер и очень привлекательный человек. Нельзя ли нам оставить эту тему в стороне?

Уилсон почти никогда не давал понять людям, которых нанимал на работу, что именно он тут хозяин, но на этот раз и не пытался скрыть искренний гнев.