Я пойду одна

Альвира, полная тревоги о Зан, хотела перенести это собрание на более поздние сроки, но веселый голос Пенни немного ее взбодрил. Она знала, что во многом они с Пенни – родственные души. Обе носили четырнадцатый размер, обладали отличным чувством юмора, надежно сохранили обрушившиеся на них деньги, состояли в счастливом браке. Конечно, у Пенни было трое детей и шестеро внуков, а Альвиру Господь не благословил детьми. Все же она считала себя приемной матерю Брайана, племянника Уилли, и бабушкой его детей. Кроме того, Михан никогда не тратила понапрасну времени, мечтая о том, чего просто не могло быть в ее жизни.

– Тебе удалось в последнее время раскрыть какое-нибудь преступление, Альвира? – спросила Пенни.

– Увы, ни одного, – призналась та.

– А ты смотрела телевизор, видела эту Зан Морланд, которая похитила собственного ребенка? Я просто оторваться не могу от этой истории!

Альвира не собиралась обсуждать с не в меру разговорчивой Пенни свою подругу Зан, да и вообще признаваться в том, что знакома с ней.

– История довольно печальная, – осторожно сказала она.

– Да, это верно, – согласилась Пенни. – Но когда мы увидимся, я тебе расскажу и другую историю, повеселее. Мне тут показалось было, что я вот-вот поймаю торговца наркотиками или открою еще что-нибудь такое же зловещее. Потом я обнаружила, что суетилась по пустякам. Ох, мне, наверное, никогда не удалось бы написать книгу о расследовании преступления, как это сделала ты. Я тебе говорила когда-нибудь, что название «Из грязи в князи» сразу захватывает?

«Ты мне это заявляешь при каждой встрече», – благодушно подумала Альвира, но вслух сказала:

– Мне оно и самой нравится.

– Как бы то ни было, может, ты немножко посмеешься, когда услышишь о преступлении, которого не было. Ты ведь знаешь, моя лучшая подруга в наших местах – Ребекка Шварц. Она агент по недвижимости.

Альвира прекрасно знала, что остановить Пенни невозможно, не проявив невежливости. Взяв с собой телефон, она прошла через гостиную к мягкому креслу, в котором засел Уилли, в этот момент пытавшийся разгадать новый кроссворд, и коснулась его плеча.

Когда тот оглянулся, жена одними губами произнесла:

– Пенни Хэммел!

Уилли кивнул, встал, направился к входной двери квартиры и вышел в холл.

– В общем, Ребекка сдала один дом неподалеку некоей молодой женщине, и я должна тебе рассказать, почему эта особа показалась мне странной.

Уилли нажал на кнопку звонка и держал на ней палец достаточно долго, чтобы Пенни наверняка услышала звук.

– Ох, прости, мне неприятно тебя перебивать, но кто-то звонит в дверь, а Уилли нет дома. Жду с нетерпением нашей встречи в четверг! Пока, дорогая! Как противно лгать! – сказала она мужу. – Но я слишком тревожусь о Зан, чтобы выслушивать одну из длинных историй Пенни. К тому же когда я сказала, что тебя нет дома, это не было ложью. Ты ведь действительно стоял в холле.

– Альвира, я говорил это однажды и повторю снова. Из тебя получился бы великий адвокат! – Уилли улыбнулся.

47

В одиннадцать Тоби Гриссом рассчитался в мотеле на Лоу-Ист-сайд, в котором останавливался на ночь, и пешком пошел к Сорок второй улице, где мог сесть на автобус к аэропорту Ла Гуардиа. Его рейс был только в пять часов, но Тоби просто не в силах был торчать в мотеле.

Погода была холодной, но день выдался ясным, солнечным, а Тоби очень любил совершать длинные пешие прогулки как раз в такую погоду. Конечно, все заметно изменилось с тех пор, как он начал ходить на химиотерапию. Эти сеансы просто выжимали его досуха, и Тоби уже начал гадать, стоит ли продолжать их, раз уж они все равно не могут избавить его от боли.

«Может быть, доктор пропишет мне какие-нибудь таблетки или еще что-то, чтобы я не так сильно уставал», – думал Гриссом, шагая по авеню Би.

Он посмотрел на брезентовую сумку, лишний раз убеждаясь, что не забыл ее. В ней лежал плотный конверт с фотографиями Глори. Это были самые последние снимки, те, что она прислала ему перед исчезновением.

Тоби также всегда носил с собой ту открытку, которую Глори отправила ему полгода назад. Сложенная пополам, она лежала в его бумажнике. От этого Тоби ощущал себя ближе к дочери, хотя с того момента, когда он приехал в Нью-Йорк, у него усилилось чувство опасности, грозившей ей.

Этот Бартли Лонг явно оказался дурной новостью, тут уж никто не ошибся бы. Конечно, он одевался так, что любой олух оценил бы весьма немалую стоимость костюмчика. Дизайнер был довольно интересен собой, хотя имел слишком тонкий нос и чересчур узкие губы. Когда он на вас смотрел, вам казалось, что вы наступили на какую-то дрянь.

«Да, Бартли Лонг следит за собой, – думал Тоби. – Даже такому простому парню, как я, это понятно. Волосы у него довольно длинные. Нет, не как у какой-нибудь рок-звезды с дикими патлами, из-за чего эти ребята похожи на пьяных бездомных, но все-таки длинные. Могу поспорить, он платит за стрижку не меньше четырехсот долларов. Как политики, которые выкладывают цирюльникам сумасшедшие денежки…»