Я - попал [СИ]

Надо сказать, оснащение поста меня поразило. Почему тут трое, это понятно, у тяжёлого мотоцикла марки «БМВ» было три посадочных места. Также тут имелась пулемётная огневая точка, пулемёт явно с мотоцикла снят, стояла небольшая палатка, я познал в ней стандартную советскую, видимо трофей. Однако главное не это, а радиостанция, тут даже имелся запасной комплект сменных батарей к ней. Антенна натянута на длинном шесте. Единственный бодрствующий жандарм, время от времени подходил к той, включал, я отметил, что на сеанс тот вышел ровно в два часа ночи. Кстати, да, сейчас два часа. Скорее всего, сеанс связи один раз каждый час, вот тот и слушал, передадут что им или нет. Под рукой журнал для записи был. Выслушав что-то, тот сообщил кодовую фразу, явно подтверждая, что пост на месте. А удобно, если какая колонна выйдет, жандармы будут знать, сколько в колонне машины, что везут и куда. Да уж, мой тот рейд с тягачом и колонной буксированных автомобилей, это больше везение и наглость. То-то меня жандармы постоянно останавливали, и смотрели с подозрением. Им обо мне не сообщали. Такая организованность, поражала, и заставлял уважать немецкие тыловые подразделения, в их организованности, да и оснащённости, чего уж там. Ещё, уничтожить этот пост, и их начальство уже через час будет знать, что тот не выходит на связь, сразу отправив сюда усиленную группу.

В принципе, можно сработать под окруженцев, напали, обобрали и ушли, пусть на них думают. Однако я на этой дороге и так наследил. Всю технику на улочках той деревушки прибрал и продал в магазин. Уверен, когда немцы это поймут и узнают, что посты были уничтожены, техники нет, шум поднимется и информация уйдёт наверх. А там наверняка уже отслеживают всё подозрительное и странное. При мне не раз немало техники пропадало, так что это звоночек. М-да, косяк. Ну да ладно, придумаем что-нибудь. С постом же я быстро решил, как только часовой пообщался по рации, вернув наушники на место, выстрелил в него. С двадцати метров попал, и довольно точно. В спину, и тот, всхлипнув, повалился, слегка брякнув стволом спавшего с плеча карабина по глушителю мотоцикла. Я же вскочил, а до этого по-пластунски подбирался, и босиком, рванул к палатке. Подбегая к раненому часовому, тот хрипел, булькая простреленным лёгким, снова выстрелил, в этот раз в упор, немец затих. Однако в палатке шум слышали. Всё же оружие с глушителем нельзя назвать полностью бесшумным, тут и удары курком по байку и довольно громкие хлопки. В тишине ночи так особенно громкие. Поэтому не удивительно, что в палатке завозились, просыпаясь. Думаете, я стал ждать, пока те вооружатся и вылезут? Ага, как же. Подбежав, я прыгнул и завалил палатку на этих сонь, после чего приложил рукоятками «Наганов» по округлым частям тела, что прорисовывались через материал палатки, надеясь, что это головы.

С одним мне действительно повезло, затих, а вот второй начал ворочаться более интенсивно, пытаясь скинуть меня с себя, хотя и простонал от боли, видимо я ему в плечо угодил. Так что, нащупав голову, ударил уже по ней, потом добавил. Ну теперь оба затихли. Не пожалев материала, я разрезал палатку, не хотел возиться, доставая их, а так поработал ножом, и вот они, лежат красавцы, уже разоружённый мной. Связав обоих, верёвку купил в магазине, стал приводить в сознание, параллельно изучая записи в служебном журнале с отметками о движении на этой дороге, ну и карту окрестностей. Километровка, отметок аэродромов на ней нет. Хотя одна, принадлежавшая Люфтваффе, была. Нужно узнать что там. Благо языки у меня были, да ещё двое. Не заговорит один, заговорит другой.

Откровенно сказать, меня немного бил мандраж. Одно дело воевать сидя в танке, или вот так налетел и перестрелял, другое допрос, особенно вдумчивый, с внимательным опросом. Да, я помню, что подобный опыт у меня уже был, когда выяснял местонахождение аэродромов у одного сбитого немецкого лётчика. Но там пыток, по сути, и не было, я начал вопросы задавать, так тот сразу и вывалил на меня что знал. А эти волки тёртые, крови на них немало, наверняка ломать придётся. Это и пугало. Опыта нет, умений. Крови уже не боюсь, хотя раньше она меня пугала, но за эти несколько дней у меня столько всего было, что страх пропал. Я боялся опозориться, в этом причина. Ничего, не справлюсь с первым, есть второй. Так что, закончив приводить жандармов в сознание, уголёк из костра, что поддерживал часовой, помог, очнулись, шипя и ругаясь от боли, решил, что пора поговорить.

— Ну что, господа, поговорим? — спросил я на немецком, которым продолжал владеть как родным. — Очень уж у меня много вопросов к вам накопилось. Именно конкретно к вам.