Я попал в ЛитРПГ, или как приручить суккуба

Точнее, выставили только меня, но Ермак проявил мужскую солидарность и тоже ушел. Едва услышав о моем классе, Ингрид густо покраснела и спрятала глаза, а Лера вскочила, чуть не опрокинув стол, начала орать и тыкать на дверь и была в шаге от того, чтобы схватиться за меч. Девушка разъярилась сильнее, чем во время битвы с портовой голытьбой, и все мои попытки узнать, чем не угодил и что не так сделал, разбивались о вопли и приказ немедленно убираться. Пришлось подчиниться — против рыцаря заметно выше по рангу ничего бы не сделали, да и не хотелось драться с красавицами.

— Не жалеешь? — спросил соратника, шлепая по грязи.

— О чем? — удивился воин.

— Мог бы остаться в одной комнате с двумя милашками.

— Да кто ж позволил бы, — Ермолай хмыкнул и потер усы. — Сразу видно — мадамы воспитанные, приличные. Мужика бы с собой не поселили.

— Может, и так.

А может, и нет. В голову без спроса влезла пошлая мыслишка о том, как девчата готовятся ко сну. Подбрасывают дрова в камин, кипятят воду в ведрах и наполняют лохань — одну на двоих, для экономии. Снимают пыльные, пропитанные потом одежды — а чего подругам стесняться? Залезают в ванную, неловко касаясь друг друга бедрами.

— Потрешь спину? — невинно спрашивает Ингрид, хлопая ресницами и протягивая вспененную мочалку.

— Кру-гом!

Лера задорно шлепает соседку по небольшой, но округлой попке. Жрица взвизгивает и пытается обернуться, чтобы наказать обидчицу брызгами, но та левой рукой перехватывает ее повыше аппетитных грудок, прижимает к себе и начинает гладить живот, круг за кругом опускаясь все дальше и дальше...

— Артур!

— Ай!

Я врезался плечом в прогнившую бочку и тряхнул головой, отгоняя сладостное наваждение. Ниже пояса шевельнулось, в тот же миг дрогнул амулет на запястье. Проверил фиал — половина деления. Всего-то! Это ж сколько надо фантазировать, чтобы набрать хотя бы половину? Отстой. Только прибыли в этот гребаный мир, а нас уже чуть не убили, потом выгнали взашей, и как быть дальше одному демиургу ведомо. Надо срочно вызывать суккубу, с ней-то наверняка станет поспокойнее — не каждый босяк осмелится напасть на демоницу.

Но фармить моджо воображением — слишком долго, а вонючая подворотня не шибко настраивала на нужный лад. Еще и дождь накрапывал — мелкий, но по-осеннему холодный. Так что решил в первую очередь убраться с опасных и неприветливых улиц, добраться до квартала знати и поговорить с другими игроками. Кто-нибудь да подскажет, по каким правилам тут все устроено и почему никто не любит демонистов. Знать бы еще, где этот квартал находится.

— Надо поискать таверну, — наконец изрек я.

— Согласен. — Ермак похлопал по пивному пузу. — Жрать охота — сил нет.

— Как и денег. Но в тавернах обычно выдают несложные квесты. Подай-принеси, нарви ромашек, убей крыс...

— Ты в этом лучше соображаешь, — то ли с печалью, то ли с легкой завистью выдохнул спутник. — Веди.

Долго искать не пришлось — вывеску в виде кружки заприметили, едва свернули из проулка на главную улицу. Кабак отличался от однотипных домиков лишь коновязью с пустой поилкой и прибитой к стене доской размером с половину школьной, сплошь залепленной пожелтевшими и размокшими листками. Вверху крепились тяжелые пергаменты с красными сургучовыми печатями — официальные заказы от главы Хаб-Харбора. Ниже трепыхались на ветру просьбы рядовых горожан, но все твердили об одном — убейте ту или иную нечисть.

«Копал колодец — вырыл человечий череп. Сжечь поленился — бросил в канаву. Теперь каждую ночь череп летает за окнами и кроет меня матом — спать невозможно! Ежели найдется охочий до работы поборник — заплачу пятнадцать медяков. Больше нет, и не просите».

«Давеча моя корова Зорька отелилась странным существом. С виду вроде обычный бычок — рога есть, копыта есть, хвост с кисточкой, шкура черная, лоснящаяся. Только вот крыльев и огненного дыхания нам не надобно. Кто узнает, что за пакость коров портит и башку срубит, тому серебряную монету дам, от души с мясом оторванную. А ежели сыщется жрец, чародей или иной умелец, что полудемона обратно в теленка превратит — тому сверху десяток яиц и крынку молока.

Пошт-шкриптум: Молоко светится зеленым в темноте, но мы всей семьей пьем — и ничего».