Я послал тебе бересту

Знакомясь сейчас с результатами открытий 1951 —1974 годов, мы хорошо видим, что наши представления о средневековой культуре Новгорода и его истории стали в несколько раз полнее, чем прежде. Этим мы обязаны берестяным грамотам, самое существование которых привычно связывается теперь с Великим Новгородом. Однако берестяные грамоты не были узко новгородским явлением. Они широко употреблялись на Руси и не только в русских землях.

Уже на следующий год после знаменитой находки 26 июля 1951 года берестяная грамота была найдена за 400 километров от Новгорода в древнем Смоленске, где работала экспедиция Московского университета под руководством Даниила Антоковича Авдусина. К сегодняшнему дню эта экспедиция нашла в Смоленске десять берестяных документов. В 1958 году к числу городов, сохранивших в своих недрах древние берестяные тексты, присоединился Псков, где первую грамоту на бересте обнаружила экспедиция Григория Павловича Гроздилова. Сегодня известны уже три псковские находки.   В 1959 году берестяную грамоту нашли случайно во время строительных работ в Витебске. Начиная с 1966 года отряд Новгородской археологической экспедиции ведет раскопки, которыми руководит Александр Филиппович Медведев, в одном из новгородских городов — Старой Руссе, в ста километрах к югу от Новгорода. Первая старорусская берестяная грамота найдена уже в 1966 году, а сегодня в берестяном «архиве» этого города уже тринадцать документов.

Познакомимся с тремя самыми интересными из них.

Грамоту № 2 «собирали» на протяжении двух лет. В 1969 году была найдена ее верхняя часть, а в 1970 году — и недостающая нижняя «Приказ от Кузми к сину к своему к Исаку, и к Улияну, и к Тимофию. Соли не купи... и не купя с триця... Зде соли по семи лубов за рубль. А наши хотя давать, а на день ни луба не продать. А просоле зде по пяти гривон бочка».

Автор письма Кузьма сообщает своему сыну Исаку и еще двум своим компаньонам-складникам о торговой конъюнктуре, сложившейся там, куда он с другими жителями Руссы привез на продажу соль. Соль добывалась в Руссе в больших количествах и распространялась оттуда даже за пределы Новгородской земли. Он находится в каком-то месте, где ловят рыбу и солят ее, нуждаясь в его товаре. Однако, по мнению Кузьмы, цену ему за соль дают недостаточно высокую. Ему предлагают продать ее оптом по рублю за семь «лубов». «Луб» или лубяной короб был единицей измерения соли. В розницу продавать выгоднее, но так можно надолго задержаться у рыбаков; за день в розницу удается продать меньше луба, а у Кузьмы, как кажется, еще около тридцати лубов. Попутчики Кузьмы решаются на оптовую сделку, о чем он и сообщает домой и компаньонам, оставшимся в Руссе. Попутно он информирует своих адресатов о ценах на соленую рыбу, которую, вероятно, собирается купить на вырученные деньги: бочка соленой рыбы стоит пять гривен.

Эта грамота относится к XV веку, а в 1971 году обнаружена грамота № 5, на триста лет более ранняя: «У Ми-куле 5-к (так пишут слово «пяток») куне. У 'Стежира 5-к куне. У Городила 5-к куне. У Путяте полъпяте (сначала было написано «десяток куне», потом эти слова зачеркнули), у Лобыне (это имя тоже оказалось зачеркнутым), у При-быле 5-к куне, у Стороньке 5-к куне, у Петра 5-к куне». Грамота дает большую серию редких даже для древнейшей Руси имен: Стежир, Городило, Путята, Лобыня, Прибыл, Стороныка.

Грамота № 10, относящаяся к XII веку, найдена в 1973 году: «Сь грамота от Яриль ко Онание. Въ волости твоей толика вода пити в го-родищяяьх. А рушань скорбу про городищяне. Алее хоцьши, ополот дворяна, бьгша нь пакостил». В грамоте употреблено не встречавшееся ранее образное выражение «толико вода пити», которое надо воспринимать как яркую характеристику .нищеты и голода: городищане в волости Анании могут только воду пить, есть им уже нечего.

Вот ее перевод: «Это грамота от Ярилы к Ананье. В твоем владении у Городищан только воду пьют. А рушане (жители Руссы) скорбят о городищанах. Если захочешь, настращай дворянина,   чтобы не пакостил». По-видимому, виновником голода городищан был управляющий, дворянин, которого и следует настращать, чтобы прекратить его самоуправство.

Содержание старорусской грамоты № 10 сродни хорошо известным по новгородским берестяным челобитьям крестьянским жалобам XIV-—XV веков. В ней та же социальная коллизия: конфликт между крестьянами и ключником и классовый протест в виде жалобы вотчиннику. Однако, если в XIV и XV веках крестьяне сами писали своему сеньору, здесь перед нами переписка двух представителей привилегированного класса, основанная на взаимопонимании.

В грамоте отсутствуют традиционные поклоны. Ярила представительствует от рушан. Поэтому в нем нужно видеть высокого сановника, деятеля администрации Руссы. Он информирует Ананию о положении в его волости и дает советы, которые помогут избежать дальнейшего, невыгодного для феодалов осложнения событий.