Я – посланник

В пятницу вечером я к нему заезжаю, и он рассказывает, как это было.

– Ну сами-то подумайте, – сказал он полицейским, – какие ко мне люди ходят. Церковь для бедных, откуда у них краски!

Они, конечно, все приняли за чистую монету. Разве можно не поверить отцу Томасу?

– Ладно, святой отец, все понятно. Но обязательно свяжитесь с нами, если что-то узнаете об этом деле.

– Да-да, конечно, – заверяет он полицейских.

И уже в дверях интересуется:

– Ребята, вы-то в воскресенье придете?

Полицейские, как вы понимаете, тоже люди.

– Бесплатное пиво? – улыбаются они. – Кто ж от такого откажется!

Я же говорил – блестящая, блестящая идея.

Итак, все готово. Придут многие. Отцы и матери семейств с детьми и домочадцами. Пьяницы. Уроды. Атеисты. Сатанисты. Местные эмо и готы. Все, все придут. Бесплатное пиво! Это не может не сработать! Это ж ясно, как божий день.

В пятницу ночью я работаю, но суббота у меня выходная.

В субботу, кстати, случаются два события.

Сначала ко мне в дом приходит отец О’Райли. Я приглашаю его пообедать – у меня как раз суп. Мы сидим, едим, и вдруг священник застывает, – лицо у него прямо светится.

Он роняет ложку и говорит:

– Эд, я должен обязательно сказать тебе это!

Я тоже замираю с ложкой в руке:

– Да, святой отец?

– Я много раз слышал, что среди людей ходит бесчисленное множество святых. Они не в ограде церкви и почти ничего не знают о Боге. Но Бог – в них, хотя они об этом и не догадываются.

Сначала в меня проникают его слова, а потом взгляд.

– Ты – один из этих людей, Эд. Для меня большая честь познакомиться с тобой.

От этого заявления я прямо обалдеваю.

Меня, конечно, по-всякому называли и разные вещи говорили, – но никто и никогда не сказал: «Для меня честь познакомиться с тобой, Эд».

Внезапно я вспоминаю, как Софи спросила, не святой ли я. А я ответил, нет, не святой. Обычный глупый смертный.

Но в этот раз я не стану отнекиваться.

– Спасибо, святой отец.

– Тебе спасибо.

А второе событие такое: я отправляюсь с визитами. Захожу к Софи – ненадолго. Только спрашиваю, сможет ли она прийти в воскресенье. Она отвечает: «Конечно».

– И домашних приводи, – советую я.

– Обязательно.

Потом я иду к Милле и справляюсь, не будет ли она против, если я в воскресенье провожу ее в церковь.

– Это просто замечательно, Джимми!

Одним словом, она в полном восторге.

Ну что ж.

Остается последний визит.

Я стучусь в дверь дома Тони О’Райли – и не особо верю в успех.

– О, – говорит он. – Это опять ты.

Но, похоже, ему приятно увидеть меня снова.

– Ну что, передал братцу мои слова?

– Да, – отвечаю, – передал. Меня зовут Эд, если что.

Я немного стесняюсь – как обычно, когда нужно кого-то о чем-то попросить. Но делаю над собой усилие, поднимаю на Тони О’Райли глаза и говорю:

– В общем, я…

Остальные слова не желают выходить, и фраза повисает в воздухе.

– Что?

Ладно, эту подачу будем считать упущенной. Зайдем с другой стороны:

– В общем, я думаю, Тони, ты знаешь, о чем я.

– Да, – легко соглашается он. – Я видел граффити.

Я опускаю глаза, а потом снова смотрю ему в лицо:

– Ну так что?

Он открывает сетчатую дверь, и на мгновение кажется, что он сейчас меня прибьет. Но Тони всего лишь приглашает войти. Мы садимся в гостиной. На нем надето то же самое, что и в прошлый раз. Шорты, майка, шлепки. Внешность у него вроде обычная, но для меня такой наряд – что униформа. Мафиози именно так и одеваются: шорты, майки, шлепки.

Не спрашивая, хочу ли я выпить, он приносит кувшин с чем-то холодным.

– Апельсиновый лимонад будешь?

– Да, спасибо.

В кувшине плавает ледяная крошка – не иначе, у него один из этих современных холодильников, которые умеют все, даже лед колоть.

С заднего двора доносятся детские крики, и вскоре в окне начинают мелькать лица отпрысков Тони – они прыгают на батуте.

– Маленькие засранцы, – смущенно хихикает хозяин дома.

У них с братом похожее чувство юмора.

Некоторое время мы углубленно созерцаем специальный репортаж о перетягивании каната, который показывают по какому-то спортивному кабельному. Но вот программу прерывает реклама, и Тони переводит взгляд со своего крутого широкоэкранного телевизора на меня:

– Эд, я вот что хотел спросить. Думаю, ты заметил, мы с братом… ну, не в самых лучших отношениях.

Я не вижу смысла скрывать это:

– Да, Тони, заметил.

– Хочешь, расскажу, что случилось?

Я смотрю на него.

Честными-честными глазами.

И отрицательно качаю головой:

– Нет, не хочу. Не мое это дело.

Тони испускает вздох облегчения и прихлебывает из стакана. Слышно, как ледяная крошка хрустит у него на зубах. Похоже, сам того не зная, я правильно ответил на его вопрос.

В гостиную вбегает плачущий ребенок:

– Пап, а Райан меня…

– Так, хватит скулить! Вали отсюда! – гаркает Тони.

На лице у мальчишки отображается борьба мысли: плакать или не плакать, канючить или не канючить. Побеждает здравомыслие – личико разглаживается и парнишка быстро утирает слезы:

– Пап, это разве вкусно?

– Да.

Сначала я думаю, что мальчик таким образом спрашивает, можно ли разговаривать в подобном тоне, только вместо «хорошо» говорит «вкусно». Затем соображаю, что речь о лимонаде.

– А можно мне такое?

– А волшебное слово?