Я, Потрошитель

Возьмем, к примеру, бегство Джека из Датфилдс-ярда. Похоже, все забыли о том, что ворота шириной всего-то девять футов были перегорожены тележкой с впряженным в нее пони. Места обойти ее совсем не осталось, и тележка была низкой, так что под ней тоже не пролезть. Однако каким-то образом, поскольку другого пути не было, Джеку удалось проскользнуть. Теперь возьмем пони. Согласно показаниям, данным мистером Димшуцом на предварительном следствии, пони – животное пугливое. Говоря его собственными словами: «Мой пони норовистый и очень пугливый». Он также отметил его «странное, упорное нежелание войти во двор». В конце концов, именно странное поведение пони и сообщило Димшуцу о присутствии Джека. И вот когда тот поднялся из темноты, чтобы бежать, воспользовавшись тем, что возница бросился к дверям Международного клуба образования рабочих, он столкнулся с перепуганным животным. Но пони никак не реагирует на его появление: не встает на дыбы, не брыкается, не ржет, не мечется на месте, не обращается в бегство – ничего такого. Это потому, что он, хоть и не семи пядей во лбу, кое-что понимает. Например, пони знает, что большой человек может его побить, в то время как маленький, скорее всего, окажется ребенком и бить не станет. Вот почему пони не испугался и никак не отреагировал на внезапное появление черной фигуры; по размерам этой фигуры он тотчас же определил, что она не представляет опасности.

Далее, Джек должен быть невидим. Не в физическом смысле, а в психологическом: он из тех, на кого любой, из высших слоев общества и из низших, получивший хорошее образование или же нет, посмотрев, ничего не увидит. Отчасти это объясняется упомянутыми выше худобой и невысоким ростом, но также и поведением. Подобное поведение, точно рассчитанное, – это опять-таки то, к чему должен стремиться рейдер, переодетый разведчик среди врагов. Он должен произвести впечатление простого бедняка, лишенного каких-либо отличительных черт, совершенно непримечательного с виду: он должен сливаться с обоями на стене. Однако это относится только к свидетелям, видящим его путь к месту преступления и обратно. Что также крайне важно, ни одна из жертв не кричала, не попыталась оказать сопротивление или бежать. Все они увидели в Джеке – с того момента, как он подошел, и далее, пока в дело не вступил нож, – лишь человека, не представляющего никакой угрозы; вот почему ему удалось приблизиться на расстояние удара и так стремительно с ними расправиться.

Теперь поговорим об остроте зрения. Она у Джека необычайная, не простая «единица», как у нормального человека, а крайне редкая, но невероятно высокая «двойка». Он видит в темноте дальше и лучше различает детали в свете полумесяца, который предпочитает…

Я вмешался, не в силах удержаться:

– Профессор, Энни Чэпмен, вторая жертва, была убита не при свете полумесяца, а в полной темноте.

– Верно. Джек сделал исключение. А почему? Потому что он, как и подобает хорошему рейдеру, уже произвел рекогносцировку и установил, что проститутка поведет его к дому двадцать девять по Хэнбери-стрит, по проходу и во двор. Он знал, что двор будет освещен отсветами из окон соседних домов двадцать девять и двадцать семь. В данном случае луна была не нужна. Джек нанес удар, не видя свою жертву. И это также то, что должен делать солдат, иначе он будет убит. Он должен приспосабливаться. Поэтому Джек определил правильный диапазон освещения: света достаточно, чтобы действовать, и в то же время недостаточно, чтобы его выдать. Несомненно, ему уже приходилось действовать при таких условиях в боевой обстановке; он обладает соответствующим опытом и готов противостоять полиции. С другой стороны, будучи гибким и находчивым, Джек при необходимости способен нарушить правила.

Я записывал все это стремительными росчерками и крючками, образующими скоропись; в то же время услышанное вызывало у меня живой интерес. Профессор Дэйр проник в самую глубину проблемы! Возможно ли, что он величайший в мире сыщик? Или же я величайший в мире тупица?