Я прекрасна!

— Он не разрешил мне отвезти его в аэропорт. — Я начинаю грызть ноготь на большом пальце. — Вызвал такси. — Не знаю почему, но именно это расстроило меня больше всего. Мне казалось, что, если отвезу его в аэропорт я, это будет для него знаком моей любви, доказательством того, что я понимаю — это деловая поездка, а не разрыв отношений. Но он сказал, что мое присутствие придаст всему ненужный драматизм и он вовсе не хочет участвовать в сцене прощания. Мы чувствовали одно и то же, но способы выражения эмоций нам требовались разные.

— Но вы занимались сексом. Значит, у тебя не может быть сомнений, что он любит тебя. — Берни старается успокоить меня.

— Ты думаешь? Все было замечательно, но я не могу понять, хотел ли он таким образом выразить свою любовь или попрощаться навсегда.

— Любой из этих вариантов лучше, чем отношения в стиле «я после родов, потому не тронь меня».

Заставляю себя улыбнуться, хотя мне сегодня совсем не весело. Я постоянно представляю себе Брэдфорда в гонконгском отеле. Вспоминает ли он меня так же часто, как я его? Вряд ли, потому что иначе он не сможет заниматься делами. Он прислал сообщение, что добрался благополучно, но только и всего. Я уже раз пятнадцать собиралась позвонить ему, но так и не смогла. Мы не условились, как будем общаться, и я не собираюсь звонить первой. Перед отъездом Брэдфорд твердил, что его поездка полезна нам обоим, потому что нам нужен небольшой «брейк» — перерыв. Он говорил очень осторожно, но это слово мне совсем не нравится — оно ассоциируется у меня с катастрофой: окнами, вырванными ураганом, ужасной автокатастрофой, после которой оказываешься в больнице, или горой битой посуды.

Я сморкаюсь и убираю салфетку в карман.

— Аллергия, — зачем-то объясняю я Берни. Но ее не проведешь.

— Послушай, я понимаю, твое сердце разбито. Но никаких слез до вторника! У тебя фотосессия! — говорит она, оставляя роль советника по любовным делам и превращаясь в ведущего психологического тренинга. — И постарайся обойтись без соли. На рекламном плакате твои глаза должны выглядеть идеально.

— Хорошо, — соглашаюсь я, думая о том, что потом оторвусь по полной программе: прорыдаю несколько часов, уминая картофельные чипсы. Если Брэдфорд к тому моменту так и не объявится, пожалуй, все закончится тремя пакетами «Лэйз» со вкусом лука и сметаны. Или, возможно, с чесноком, ведь я буду спать одна.

Мы с Берни относим сложенные вещи в детскую, где за малышами сейчас присматривает Дилан. Или, по крайней мере, он так думает. Малыши «номер один» и «номер два» крепко спят в своих колыбельках, а мой сын сидит на стуле и читает им вслух «Про очень голодную гусеницу». Судя по количеству книжек у его ног, я вижу, что Дилан серьезно относится к своей роли и она ему нравится. Он получает удовольствие от того, что он уже не маленький, что может читать книги, все слова в которых ему знакомы.

Берни гладит его по голове.

— Ты лучшая няня из всех, что у меня были, — говорит она.

Дилан сияет:

— Это моя первая работа!

— Я не найду никого лучше. Ты так хорошо читаешь. Моим детям повезло, что ты присматриваешь за ними.

— Спасибо, — говорит мой сын. Его распирает от гордости. Кто знал, что Берни умеет так ладить с детьми? Несомненно, собственные дети открыли для нее новый мир. Я не уверена, что до их появления ее интересовал кто-либо моложе двадцати, за исключением актеров-подростков, играющих в сериалах компании «Уорнер бразерс».

Берни засовывает футболки в ящик комода и достает целую гору крошечных комбинезончиков с вышивкой и вязаных кофточек с ярлыками.

— Дети уже выросли из этого. А все абсолютно новое! Так жаль…

Я перебираю дорогую одежду, которая, должно быть, стоит целое состояние.

— Это все подарки, — объясняет Берни.

— Что ты собираешься с ними делать?

— Я могла бы подарить их кому-нибудь. Кто откажется от такой красоты, если можно хоть раз надеть ее на ребенка? — Она задумчиво перебирает вещи. — Но я кое-что придумала.

— По-моему, вот это тебе прислал Том Круз? — спрашиваю я про замшевый жилетик. Но малышам Берни он был мал уже минут через пятнадцать после рождения — такие они крупные. — Мне он ни к чему, но я бы взяла любой подарок от Тома просто в качестве сувенира.

— Многие бы взяли, — говорит Берни, заворачивая жилетик в тонкую желтую бумагу. — Хочешь, расскажу, что я придумала?

— Еще бы!

— Это серьезно. Хотя, возможно, и глупо. Нет, не могу…

— Давай говори! — Мне становится любопытно. Я впервые вижу Берни в нерешительности.

— Я придумала один проект. Я могла бы заниматься им дома, рядом с детьми. Они смогут видеть меня. А потом, возможно, даже будут мной гордиться.

Я жду, не понимая, куда она клонит. Что еще может сделать Берни, чтобы близнецы гордились своей матерью? Догадываюсь, что речь идет не о моем новом контракте для «Фуд нетуорк». Берни делает глубокий вдох.

— Дело вот в чем, — говорит она. — Моим крошкам повезло, но в мире очень много обездоленных детей. Если я продам все эти шикарные вещи, то на вырученные деньги смогу купить то, что им действительно необходимо.

— Замечательная идея! — Я поражена.