Я, президент и чемпион мира

Все закончилось большим пиршеством на острове. Наши певцы, гости из города и даже моя старшая подруга с телевидения Цира Лабаури вместе с командующими миротворческих сил пили тост за единую Грузию.

Георгий все чаще навещал Госканцелярию. Каждый же мой шаг воспринимался как пиар «Национального движения». Мы фактически оказались в разных лагерях. Теплый сентябрь ласкал оставшиеся на деревьях листья. Мечтая об отдыхе под шум кондиционера, я стояла у окна кабинета и смотрела на площадь Свободы. Ну что случится… всего лишь три дня… И как быстро пролетело это лето, Эредви, Курта, Тамарашени… (Названия оккупированных с 2008 г. грузинских приграничных сел. — Л.М.). Какое счастье ощущать, что издревле известные геройством грузины, столько лет живущие на перекрестке между жизнью и смертью, и сами же успокаивают приехавших туда самодовольных, сытых тбилисцев: «Не беспокойтесь, приглядите за столицей, мы здесь стоим твердо». В родильном доме Курты уже рожают женщины из Цхинвали. На прошлой неделе крестным такого ребенка стал акушер-гинеколог, и это всего лишь спустя месяц после открытия больницы. А потом, спустя некоторое время, сюда ведь и остальные придут? Школа в Тамарашени. Как дети были рады, когда мы привезли им компьютеры…

Телефонный звонок вернул меня из Лиахвского ущелья.

— Калбатоно Лали, к вам, — прервал мои мысли секретарь.

В проеме двери кабинета громоздилась фигура Георгия Канделаки.

— Что случилось? — спросила я как снег на голову свалившегося Георгия, так как знала, что после работы мы и так должны были встретиться.

— Лали, меня хотят посадить, — выдавил Георгий, и с его выдохом будто вылетели души как минимум трехсот арагвийцев. (Всадники с берегов реки Арагви спасли грузинского царя Ираклия II во время Крцанисской битвы с персами 11 сентября 1795 года. — Л.М.)

— Да, но за что? — задала я логический вопрос.

— Ты знаешь, раньше мы с тестем имели бизнес по продаже труб в Гори и Каспи, это давно было, а сейчас его раскопали заново, открыто уголовное дело.

— Ты ведь из Гори? Неужели ничего не можешь сделать? — сказала я остолбеневшая.

— Ничего, малыш. Мне прямо сказали, что это интерес Саакашвили. Спаси меня, позвони ему.

— И тебя, и твоего тестя? — саркастически заметила я. Георгий хорошо понимал, к чему я клоню.

— Что делать, мы вместе в деле, он уже в возрасте, к тому же, у него диабет.

— Ладно, ладно, это похоже на того пострадавшего, которого чуть зацепила машина, а семья подает в суд на водителя, «покалечившего» единственного кормильца.

— Позвони своему другу! — категорично потребовал Георгий.

— Хорошо, сейчас же, на твоих глазах и позвоню, — я начала искать в мобильном Мишин запутанный телефонный номер. «Что ему стоит оформить один человеческий номер, что за дикий порядок цифр, Пифагор и тот ни за что не запомнит», — злилась я, набирая номер. По сотовой связи уже был слышен Мишин голос.

— Не говори, что звонишь из-за этого псевдоспортсмена и ублюдка, а то не знаю, что с тобой сделаю!

— Как ты догадался? — Я старалась говорить максимально спокойно, а в голове вертелась мысль: «Практически не сталкиваются, а какая взаимная неприязнь».

— А чего тут догадываться, телевизор не смотришь? Сегодня в Гори его роботы побили Ираклия Окруашвили, так вот, сядут и он, и его тесть, причем надолго.

— Миш, послушай, давай закончим эту историю «хеппи-эндом», поверь мне и на этот раз, — просила я, но Миша, по-видимому, был настроен радикально. — Ладно, давай, поразмышляем логически, — применила я женскую уловку. — Ты молодой, перспективный, будущий президент, и они — два горийца, да еще один — спортсмен, хоть и очень удачный. Не подобает тебе делать что-то назло!

— Не понимаешь, что я тебе говорю? Его ученики ударили Окруашвили, да еще перед всем Гори, а нам предстоит выигрывать выборы. Карталинцы не любят побитых, они народ-борец. Ираклий сказал, что и он будет стоять до конца, так что все справедливо — твой дружок будет драить тюрьму, пусть там основывает боксерский клуб! Что ты в него вцепилась, мало проблем в твоей жизни? — не успокаивался Миша.

— Миш, ну ради меня, — понизила я голос и надавила на самую больную для него «мозоль», — ведь знаешь, эти национальные меньшинства не в особенном восторге от тебя, а ученики Георгия — в основном осетины, и вообще, весь Картли состоит из смешанных грузино-осетинских семей, зачем тебе противостояние? — Молчание на другом конце провода было знаком согласия. Он поверил мне.

— Ладно, приведи его, но если после этого случится еще что-нибудь, знай, отвечать будешь ты, и тебя не спасет наша дружба. — Тон был очень строгим, но уже без категоричности.

Я и Георгий пешком пошли из министерства в Сакребуло.

— Соглашайся с ним во всем, если хочешь свободу для себя и своего тестя, — наставляла я его. Георгий, опустив голову, покорно следовал за мной.

Секретарша Миши Цаца уже знала, что мы должны были прийти.