Я прятала Анну Франк. История женщины, которая пыталась спасти семью Франк от нацистов

– Еда в лагере была отвратительной. Сырая морковь, сырая свекла, иногда водянистый суп… И… вы не поверите… впервые за много лет моя язва прошла. Эти сырые овощи излечили ее.

Меня накрыла теплая волна облегчения. И я торопливо спросила:

– А остальные? После ареста…

Господин Коопхейс покачал головой.

– Сначала нас держали вместе, всех десятерых, но потом меня и Кралера отделили. После этого я ничего о них не слышал.

Благополучное возвращение господина Коопхейса вселило в меня надежду – может быть, спасутся и все остальные. Коопхейса освободили из-за состояния здоровья. Красный Крест помог ему быстро вернуться домой.

Мы продолжали ждать наших освободителей. Дни тянулись невероятно медленно. Сентябрь подходил к концу, погода стала ужасной. Для нас ничего не изменилось – немцы по-прежнему были повсюду. Они обозлились и терзали нас с удвоенной силой. Наша надежда на окончание войны и оккупации постепенно стала угасать.

Чтобы наказать голландцев за забастовку, немцы отменили все гражданские поезда. Теперь по железной дороге перевозили только солдат, боеприпасы и германские грузы. Еду и уголь для населения доставлять перестали. «Пусть они голодают и мерзнут» – такой стала политика немцев. Поставки продовольствия и топлива прекратились. В Амстердам и Роттердам попадали жалкие крохи, которые привозили баржами по рекам. Добыть пропитание становилось труднее с каждым днем. Чтобы приготовить самый простой ужин, мне приходилось часами ходить из магазина в магазин.

В самом конце сентября британцы, к нашему ужасу, потерпели поражение под Арнемом. Вся наша радость и надежда мгновенно угасли. Союзники не продвигались вперед. Немцы надежно закрепились на своих рубежах. Мы впали в отчаяние. Кроме того, приближалась очередная зима. Погода уже стала мрачной и безрадостной. Постоянно шли дожди, было необычайно холодно. У нас не было сил принять то, что готовила нам эта ужасная зима.

По германскому радио продолжал выступать Гитлер. Он грозил всему миру таинственным новым оружием. Затем союзники взяли Аахен – первый германский город. Здесь жили Эдит Франк с девочками, пока господин Франк обосновывался в Амстердаме. Город был так близко к Голландии – и в то же время так далеко.

Голландцев, как раньше евреев, тысячами отправляли в Германию. Взрослые мужчины скрывались, и на улицах можно было встретить по большей части женщин, детей и мужчин старше сорока. Нам крупно повезло, что Хенка не схватили. Удача не изменила ему. Ходили слухи, что Гитлер собирается призывать в армию пятнадцатилетних мальчишек и шестидесятилетних стариков.

Ситуация быстро ухудшалась. В ноябре реки и каналы замерзли, и доставлять продовольствие в город на баржах стало невозможно. Цены на черном рынке удвоились, потом утроились, потом выросли еще. В течение нескольких недель я ходила на работу пешком, оставляя велосипед дома. Это было слишком опасно – если бы немцы увидели приличный велосипед в рабочем состоянии, они попросту отобрали бы его, бросив меня посреди улицы. Я не могла так рисковать. Велосипед нужен был нам для другого.

После возвращения господина Коопхейса мы с ним стали каждый день вместе ходить на работу и с работы – по часу в каждую сторону. Чаще всего погода была пасмурной, шел неприятный холодный дождь. Хенк работал на городскую администрацию и имел официальное разрешение пользоваться велосипедом. Но вскоре и он стал оставлять его дома – в случае поломки ремонт обошелся бы слишком дорого, и достать новые шины было невозможно. Лучше было приберечь велосипед до лучших времен. Хенк тоже стал ходить на работу пешком. У нас не было велосипедов, угля для отопления, газа для готовки и практически не было электричества. Немцы обеспечивали электричеством и всем необходимым только себя и больницы.

Поскольку транспорт не ходил, люди сами отправлялись за едой за город. В ход шло все, что только удавалось найти: тележки, детские коляски, велосипеды на деревянных колесах, тачки… Мы и раньше жили впроголодь, а теперь так стали жить все. Люди слабели и едва не падали в обморок от недоедания.

Я тоже стала выбираться за город, с каждым разом все дальше и дальше. Как-то раз поехала вместе с женой одного из наших коммивояжеров. Мы вышли еще до рассвета и решили забраться как можно дальше на север, но так, чтобы успеть вернуться в Амстердам до комендантского часа – до восьми часов. Поскольку у нас обеих были велосипеды на настоящих резиновых шинах, мы решили рискнуть и поехали на них.

Мы уехали далеко на север и стали бродить от фермы к ферме. Мы буквально побирались, предлагая на обмен деньги и все, что можно было продать. Нам удалось кое-что получить – немного картофеля, свеклы и моркови.