Я приду плюнуть на ваши могилы (сборник)

– Ты всерьез об этом думаешь?

– О чем?

– О том, чтобы жениться на мне?

– Как я могу думать всерьез о том, что невозможно, – ответил я. – Но что до моего желания, то клянусь, что желаю этого более чем серьезно.

Она встала с кровати. Я остался лежать, отвернувшись лицом к стене. Она ничего не говорила. Я также не сказал ни слова, но почувствовал, как она вытянулась на постели.

– Ли! – позвала она через мгновение.

Сердце мое колотилось так часто, что, казалось, слегка подрагивала кровать. Я повернулся. Она сняла пеньюар и все остальное и, закрыв глаза, лежала на спине. Я подумал, что Говард Хьюз снял бы дюжину фильмов только для того, чтобы показать грудь этой девочки. И… и я не прикоснулся к ней.

– Я не хочу делать это с тобой, – сказал я. – Эта история с Джин мне отвратительна. До того, как вы меня узнали, вы прекрасно ладили между собой. И у меня нет желания разделять вас тем или иным образом.

Кажется, у меня не было другого желания, кроме как вдуть ей, желания, от которого меня просто корчило, так что я забыл про все свои другие чувства. Но мне удалось сдержаться.

– Джин влюблена в тебя, – сказала Лу. – Это очевидно.

– И я ничего не могу с этим поделать.

Она была гладкая и изящная, как травинка, и благоухала, как парфюмерный магазин. Я сел и склонился над ее ногами, и я поцеловал ее между ляжек, в то место, где кожа у женщин такая нежная, как птичий пух. Она сжала колени, а потом почти сразу снова раздвинула их, и я передвинулся немного повыше. Ее курчавый и блестящий подшерсток на лобке ласкал мою щеку, и я принялся нежно-нежно ласкать ее легкими движениями языка. Губы ее влагалища, горячие и влажные, казалось, пружинили под моим языком, и мне захотелось укусить ее, но я выпрямился. Она одним рывком села и схватила мою голову, чтобы прижать ее к тому же месту, но я наполовину высвободился.

– Не хочу, – сказал я. – Я не хочу до тех пор, пока не закончится эта история с Джин. Я не могу жениться на вас обеих.

Я покусывал кончики ее грудей. Она все еще держала меня за голову, и глаза ее были закрыты.

– Джин хочет женить меня на себе, – продолжал я. – Почему? Я не знаю. Но если я откажусь, она наверняка все подстроит так, чтобы помешать нам видеться.

Она молчала и выгибала грудь под моими ласками. Моя правая рука скользила вверх и вниз вдоль ее ляжек, и Лу раскрывалась, как цветок, на каждое точно рассчитанное прикосновение.

– Я вижу только один выход, – сказал я. – Я могу жениться на Джин, а ты поедешь с нами. И тогда мы, конечно, найдем способ, чтобы встречаться.

– Я не хочу, – прошептала Лу.

Голос ее прозвучал неровно, и я мог чуть ли не играть на нем, как на музыкальном инструменте. Интонация менялась при каждом новом прикосновении.

– Я не хочу, чтобы ты делал с ней это…

– Никто меня не заставит делать это с ней, – сказал я.

– О! Сделай это со мной, – сказала Лу. – Сделай сейчас!

Всем своим телом она отзывалась на каждое движение моей руки. Я скользнул головой к ее коленям и, перевернув спиной к себе, раздвинул ей ноги и погрузил туда, между ляжек, свое лицо. Я взял в свои губы губы ее влагалища. Она вдруг напряглась и почти сразу же расслабилась. Я пососал ее немножко и отодвинулся. Она лежала ничком.

– Лу, – прошептал я. – Я не возьму тебя. Я не хочу делать это, пока мы не будем спокойны. Я женюсь на Джин, а потом мы от нее отделаемся. Ты мне поможешь.

Она одним движением перевернулась на спину и почти исступленно поцеловала меня, так что ее зубы клацнули об мои. Я погладил ее ниже поясницы. Потом обнял за талию и поставил на пол.

– Иди спать, – сказал я ей. – Мы наговорили много глупостей. Будь умницей и возвращайся в свою постель.

Я тоже встал и поцеловал ее в глаза. К счастью, я так и не снял свои трусы и сохранил пристойный вид.

Я помог ей надеть бюстгальтер и трусики; вытер ей между ног своей простыней и наконец накинул на нее прозрачный пеньюар. Она позволила все это сделать, не говоря ни слова, мягкая и теплая в моих руках.

– Додо, моя маленькая сестренка, – сказал я ей. – Я уезжаю завтра утром. Постарайся выйти к завтраку, мне очень хочется тебя увидеть.

Потом я вытолкал ее наружу и вновь закрыл дверь. Теперь уж точно обе они были у меня в руках. Я почувствовал у себя в груди такую радость, что Малыш мог бы перевернуться под своими двумя метрами земли. Ну что ж, я протянул ему свою лапу. Это что-нибудь да значит – пожать руку брату.

XVI