Я приду плюнуть на ваши могилы. У всех мертвых одинаковая кожа

– Знаешь, Ли, не стоит. Я уже не в том возрасте, когда верят, что дети заводятся от поцелуев в губы!

– Какие дети?

– Джин ждет ребенка.

– Ты в своем уме?

– Ли, уверяю тебя: не стоит продолжать. Я знаю то, что знаю.

– Я не спал с твоей сестрой.

– Да-да.

– Я не делал с ней этого; и даже если бы я с ней это и делал, не ждет она никакого ребенка.

– Почему же ей все время плохо?

– Ей было плохо у Джики, хотя я тогда еще не мог сделать ей ребенка. У твоей сестры слабый желудок.

– А что-нибудь еще у нее не слишком слабо?!.

И тут она обрушилась на меня с кулаками. Я втянул голову в плечи и прибавил газу. Она колотила изо всех сил; это было не слишком больно, но все же довольно чувствительно. Мускулатуру ей заменяли нервы и неплохая теннисная подготовка. Когда она остановилась, я встряхнулся.

– Вы чувствуете себя лучше?

– Я чувствую себя очень хорошо. А Джин, ей было хорошо после?..

– После чего?

– После того, как ты ее трахнул?

Ей явно доставляло удовольствие повторять это слово. Если бы я сейчас провел рукой у нее между ляжек, уверен, что мне пришлось бы вытереться.

– О, – сказал я, – она уже делала это раньше!

Снова град ударов.

– Ты грязный лгун, Ли Андерсон!

Она запыхалась после этих усилий и сидела отвернувшись.

– Кажется, я предпочел бы трахнуть тебя, – сказал я. – Мне больше нравится твой запах, и у тебя больше волос на лобке. Но Джин трахается хорошо. Я буду жалеть о ней, когда мы от нее избавимся.

Она не пошевелилась. Напоследок она проглотила и эту пилюлю. Мне самому было трудно дышать, это нашло на меня, как затмение, и я кое-что почувствовал.

– Мы сделаем это прямо сейчас, – прошептала Лу, – или… после?

– Сделаем что? – выдохнул я.

Мне было тяжело говорить.

– Ты сейчас возьмешь меня?.. – сказала она так тихо, что я скорее догадался, чем на самом деле услышал ее слова.

Теперь я был возбужден, как бык, и мне чуть не стало плохо.

– Сначала надо покончить с ней, – ответил я.

Я сказал это, только чтобы проверить, насколько она в моих руках.

– Я не хочу, – сказала она.

– Ты так дорожишь своей сестрой, а? Или сдрейфила?..

– Я не хочу ждать…

К счастью, я заметил заправочную станцию и остановил машину. Надо было подумать о чем-нибудь другом, чтобы не потерять выдержку. Пока наполняли бак, я остался сидеть в машине. Лу повернула ручку дверцы и выскочила наружу. Она что-то прошептала, и человек указал ей на одну из построек. Она исчезла и вернулась минут через десять. Я воспользовался этим, чтобы заставить этого парня подкачать спустившую камеру, и попросил принести сандвич, который так и не смог проглотить.

Лу уселась обратно. Я расплатился, и парень отправился досыпать. Я завел машину, и еще час или два мы неслись сломя голову. Лу больше не шевелилась. Казалось, она спала; я совсем уже успокоился, и вдруг она потянулась, снова открыла ящик и на этот раз выпила один за другим три стаканчика.

Я не мог больше смотреть на нее, не приходя в возбуждение. Я пытался усидеть за рулем, но еще через десять миль остановил машину на обочине дороги. Было совсем темно, но уже чувствовалось приближение утра. Купы деревьев и кустарники закрывали этот уголок от ветра. С полчаса назад мы миновали какой-то городишко.

Поставив машину на ручной тормоз, я взял бутылку и сделал порядочный глоток, а потом велел ей выходить. Она открыла дверцу и взяла свою сумочку. Я вышел следом. Она направилась к деревьям и, как только мы подошли к ним, остановилась и попросила сигарету – я забыл их в машине. Я велел ей подождать; она стала рыться в сумке, пытаясь отыскать их у себя, но я уже бегом бежал к машине. Заодно я прихватил и бутылку. В ней уже почти ничего не было, но у меня оставалось еще несколько штук в багажнике.

Возвращаясь, я спотыкался от возбуждения и начал расстегиваться, еще не доходя до нее, и вдруг увидел револьверную вспышку и в тот же миг почувствовал, что мой левый локоть словно разорвался, рука плетью повисла вдоль тела: если бы я не занимался в этот момент своим туалетом, то получил бы пулю прямо в легкое.

Я сообразил все это в одну секунду, а в следующую уже сидел на ней верхом и выкручивал запястье, а потом изо всех сил врезал ей кулаком по виску, когда она попыталась меня укусить; но я чувствовал адскую боль и жестоко страдал. От моего удара она обмякла и больше не двигалась, но дело еще не было сделано. Я подобрал револьвер и положил себе в карман. Обыкновенная пушка калибра 6,35 – такая же, как у меня, но эта шлюха прицелилась как следует. Я бегом вернулся к автомобилю. Левую руку я придерживал правой и гримасничал, как китайская маска, но я был так разъярен, что даже не понимал хорошенько, откуда идет боль.