Я приду плюнуть на ваши могилы. У всех мертвых одинаковая кожа

– Я только скажу няне отвести ребенка к моей матери, – сказала она. – А потом я, наверное, поеду с вами в полицию? Мне бы хотелось иметь адвоката. Я думаю, что мне смогут его предоставить. Я не собираюсь оставаться замужем за преступником.

Купер кивнул.

– Позвольте мне позвонить, – сказал он. – Они сейчас у вас дома. После моего звонка они выпустят няню. А еще я им скажу ничего не ломать и не уносить, – добавил он. – Так будет вернее.

Она уступила ему место и назвала номер.

– Благодарю вас, – проворковала она, стараясь выразить свою признательность.

Он покраснел, потому что она смотрела ему прямо в глаза. Она была хорошо одета, совсем не так, как все эти шлюхи, которых он обычно подбирал. Ее муж, убийца, был негром. Странная женщина. Не из-за нее ли все это произошло? Он дозвонился; всего несколько слов, и дело было улажено.

– А… – робко начал он.

– Что?

– А в прошлом за вашим мужем числятся преступления? Знаете ли вы что-нибудь о его противозаконных действиях до убийства своего брата?

– Нет, – сказала Шейла. – А что?

– А то, что с хорошим адвокатом он может выкрутиться, – сказал Купер. – Существует только заявление женщины и бармена. Само по себе этого было бы достаточно для того, чтобы посадить его на электрический стул… Но, если жертва пыталась его шантажировать… Все дело осложняется тем, что ваш муж сходит за настоящего белого.

– И что? – спросила Шейла.

– А то, что для нас это неудобная ситуация, – сказал Купер. – В общем-то никогда не знаешь, что может найти хороший адвокат. Я не знаю… Ну… Например, что его мать обманула отца, и то, что на самом деле он белый. Люди склонны считать, что для негров закон не писан. Людей нужно успокоить. Я хочу сказать, что здесь, в Нью-Йорке, это представляется несколько по-другому, здесь дискриминация меньше, но на Юге после этого поднимется такой хай…

– Я понимаю, – сказала Шейла.

– Так вот. Если вы знаете что-нибудь, за что его можно было бы приговорить, что-нибудь еще…

– Вы отдаете себе отчет в том, что у меня просите? – возмутилась Шейла.

– Вы сами сказали, что вам наплевать, что с ним может случиться, – сказал Купер.

– Ну да… – прошептала Шейла. – Но все-таки я прожила с ним пять лет. У нас ребенок.

Внезапно она осознала, что происходит, и ошалело уставилась на Купера.

– Скажите… – сказала она. – Его арестуют? Его будут судить и казнят?

– Я не знаю, – растерялся Купер.

– Боже! – очнулась Шейла. – Боже милосердный.

XXI

Мюриэл беспокойно прислушивалась. В полицию она так и не позвонила, только сняла и положила трубку. С сомнением посмотрела на маленький револьвер, которым только что воспользовалась: даже с такой штукой в руке чувствовала она себя не очень-то уверенно.

Громко хлопнула дверь. Потом все стихло. Дэн, наверное, смылся. Ему здесь делать нечего. Странно. Как подумаешь о том, что она позволяла ласкать себя, а на следующий день он убил своего брата… Она постаралась не вспоминать, что именно он проделывал с ней в тот день. Она уже не могла сказать, приятно это было или нет.

Дэн, наверное, уже ушел. Ей хотелось в этом убедиться.

Она сняла телефонную трубку, бесшумно положила ее обратно и набрала номер полиции. Потом заговорила, будто ей кто-то отвечал. Она дала адрес и подробности. Сказала «спасибо», снова встряхнула телефон.

Дверь хрустнула и сразу же открылась. Баррикада, наивно сложенная из стола и двух стульев, рухнула. Мюриэл не успела навести револьвер на Дэна. Он уже подмял ее под себя и зажал рот жесткой, холодной рукой. Она закрыла глаза и даже не пыталась сопротивляться.

– Молчи, – прошептал он ровным голосом. – Молчи, или я тебя удавлю. Я уберу руку с твоего рта, но если ты сделаешь хоть малейшее движение, я тебя удавлю. Много времени это не займет, я тебе гарантирую.

Она почувствовала, как его хватка ослабела. У нее болели губы, зубы, а на шее наверняка был синяк. Страх чуть отпустил ее. Может быть, он хотел ее убить.

– Где твои деньги? – прошептал он.

– У меня здесь ничего нет… – очень спокойно сказала Мюриэл. – Почти ничего… – быстро добавила она, увидев, как изменилось выражение его лица.

– Где твои деньги? – повторил он.

– У меня только пятьдесят долларов, – сказала она.

– Ты мне байки не рассказывай, – сказал Дэн.

Он говорил все так же ровно, равнодушно.

– Я клянусь тебе, Дэн…

– Где твоя сумка?

– Это не в сумке, Дэн. В сумке у меня всего десять-двенадцать долларов. – Она заплакала. – Дэн, у меня почти нет денег. Что же я могу сделать?

– Дай мне эти деньги. И поторопись.

Она поднялась, зашаталась и сделала движение, чтобы подобрать револьвер. Дэн сжал кулак, удар пришелся на правую грудь. Он вскочил и рукой заткнул ей рот, она даже не успела закричать. Он ее почти сразу же отпустил. Во рту она чувствовала привкус крови. На накрашенные глаза навернулись слезы.

– Поторопись, – повторил Дэн.

Она даже не пошевелилась, она не могла этого сделать. Она чувствовала, как беспомощно провисают ее мышцы, как ее тело почему-то становится рыхлым, инертным, теряет реакцию и способность к защите.

Одним рывком Дэн сорвал верх ее платья и начал ее раздевать. Она пыталась сдержать его руки.