Я пришёл

Все втроём закрываем рты руками и стараясь не смеяться держимся. Саннин выглядит… Волосы заплетены в косички и украшены бантиками. Глаза подведены толстенными слоями разноцветных теней. На щеках полусантиметровый слой румян. Губы и ещё несколько сантиметров вокруг них, криво намазаны ярко-алой помадой. Всё это великолепие припудрено, над уголком губ, чернилами нарисована жирная родинка.

— Ну, а с вами что? — пытаясь выглядеть злым упирает руки в бока Джирайя.

Красная Конан, вздрагивая пытается показать на зеркало. Джирайя поворачивается, смотрит на себя.

— Вот засранки, — выдыхает он. Присматривается, крутится, поворачивается к Хатаке: — Какаши, а ты знаешь, довольно неплохо.

— Тебе идёт…

— А тебе нравится? — улыбается Джирайя, подмигивает Какаши и вытягивает губы. — Ну иди, обнимемся.

Видя побледневшего и икающего Какаши, смех уже никто не сдерживает.

— Садись уже, — отсмеявшись фыркает Конан.

Джирайя резко мрачнеет, на негнущихся ногах подходит к столу, плюхается на стул и обводит нас мрачным взглядом. И мы понимаем, что сейчас он не в духе. Что ему страшно и он пытается выглядеть злым, но его внешний вид.

— Джирайя, — взяв его за руку начинает Цунаде. — Мы как и ты понимаем что всё это не правильно. Что всё это дико. Но ты сам сделал нас такими. Мы…

— Я знаю, — вздыхает он. — Простите, пожалуйста, я очень хотел чтобы вы…

— Что?

— Ничего, — опустив голову выдыхает он.

— Трус! — указывая на него пальцем кричит Какаши. — Самый большой трус. Джирайя, ты мне отвратителен. Никогда не видел настолько мерзкого и гадкого труса и лжеца как ты. Будь проклят тот день когда Сарутоби приказал охранять тебя. Будь ты проклят, Жабий Саннин. Ненавижу тебя. Жалкий…

— Да, — выдыхает Джирайя. — Ты прав. Хорошая попытка, Какаши. Меня даже зацепило. Хотите знать что с вами случилось? Ладно, слушайте. Я не Джирайя.

— Мы знаем, — хмурится Цунаде.

— Нет, подождите. Вы не знаете. Я…

— Ты не отсюда, — продолжает Конан. — Ты с неба, из космоса. Возможно из другого измерения. Ты преступник, тебя считают чудовищем. Меня ты изменил, а все остальные, они умерли, их убил Орочимару. Ты не смог смириться с потерей и как мог вернул всех. Так?

— Откуда? — бледнеет муж.

— Пф… Оттуда, — фыркает Цунаде.

— Какаши?

— Сами догадались. Ну, а вообще. Мы тебя слышим. Когда вчера вы разговаривали, мы всё слышали. То есть видели твои мысли. Рассказывая ты вспоминал. Хватит уже юлить, инопланетянин хренов. Мы знаем кто ты, и знаем кто теперь мы.

— Хы-хы-хы, — стонет Джирайя и бьётся головой об стол.

Вскакивает, смотрит на отпечаток макияжа на столешнице. Чертыхаясь подпрыгивает.

— Засранки! — грозя кулаком в сторону окна где торчат Карин и Таюя кричит Джирайя. — Так издеваться над старым и больным человеком. Вот я вам покажу. Я как перестану вам новые куклы покупать. Будете знать. Всё, два дня без новых игрушек. Шутки кончились. Ладно, полтора.

— Джирайя, хватит уже, — встав вздыхает Конан. — Давай лучше обнимемся. Мы же теперь семья.

— Отойди, сопля, — пятится назад Джирайя. — Ты мне в дочери годишься. На что ты надеешься?

— На крепкую семью, либомого мужа, семейное счастье. Подойди. Обними. Поцелуй. Нет? Ну тогда я сама своё возьму.

Конан нехорошо улыбается. С неё слетают листки бумаги и облепляют Джирайю оставляя только рот. Упакованный Саннин падает на пол. Цунаде прыгает к нему, переворачивает пытающееся уползти тело. Садится на него и целует. Громкий хлопок, листы бумаги разлетаются. Комнату заволакивает белым дымом.

— Ушёл, паразит, — рычит Сенджу и грозит в окно кулаком.

— Не паразит, а симбионт, — поправляет её Конан.

— Да какая разница. Мей, что делать будем?

— Ничего. Мы всё выяснили, всё решили. Поэтому… Цунаде, на работу. Конан, ты со мной в ресторан. Дети! Сюда, обе.

— Да, мама, — забираясь в окно кивают Карин и Таюя.

— В доме порядок навести. Постели заправить. Косметику со стола смыть. Ужин приготовить. Приступайте.

— А потом, — поправляя очки спрашивает Карин. — Когда всё сделаем?

— Занимайтесь чем хотите. Всё, мы на работу.

— А Джирайя вернётся? — кусая губы спрашивает Цунаде.

— А куда он денется? Пропсихуется придёт. А когда придёт… Есть у меня один план. Вечером приступим к выполнению. Детали позже расскажу. Хотя, нам трепаться не нужно. Всё, разбегаемся.

Разбегаемся. А пока бежим, понимаю что на самом деле всё. Мы вместе. Теперь навсегда. И это дико, неправильно, но не скажу что плохо. То есть плохо, но по человеческим меркам. А мы не люди, нам наплевать.

Некоторое время спустя. Джирайя.

В нескольких километрах от деревни, устраиваю мозговой штурм. Я, три моих теневых клона. Сидим на полянке, думаем.

Я думаю, все клоны более чем на сто процентов уверены в том, что я идиот, дебил, кретин и много кто ещё. Потому что мне по их мнению выпал шанс, выпала возможность, а я…

— Товарищи, — встав заявляет один из клонов. — Я предлагаю взять этого тугодума за жабры, связать и хорошенько отпинать. Желательно по голове, чтобы мозг работать начал.

— У меня нет мозга! Есть тело, в котором я живу.

— Но живёшь ты в голове, — заявляет второй клон. — Значит ты мозг. Ущербный, правда.

— Развею.