Я пришёл

— Ах так! — восклицает Мей. — Ну держись.

Побоище перерастает в борьбу. Три обнажённые женщины, пытаясь забороть друг друга возятся на кровати. Как вдруг резко замирают, медленно поворачиваются ко мне.

— Джирайя, — синхронно произносят они. — А ты…

— Мне пора, — кутаясь в одеяло киваю. — Ага… Позже увидимся.

— Стоять!

— Нет-нет, мне и правда пора. Я…

Пока ничего не вышло, то есть пока что-нибудь куда-нибудь не вошло, ломлюсь к двери. Тяну руку…

У двери из бумаги собирается Конан. Расправив бумажные крылья закидывает руки за голову и начинает кривляться.

— Дай пройти.

— Попробуй, — упираясь рукой в дверь томно вздыхает она.

Прыжок назад, сальто в воздухе. Встав на ноги, помахав Конан рукой, прыгаю в окно… Полёт заканчивается столкновением. Столкновением моего лица с грудью Цунаде, которая опередила меня и закрыла выход… Нет, не пятым, а уже шестым своим размером.

— Попался! — мёртвой хваткой вжимая моё лицо в свою грудь хихикает Цунаде. — Ох…

Вырываюсь, отхожу назад. Приняв как можно более грозный вид поднимаю руку. И собираюсь уже перейти к запугиванию, но тут…

Цунаде и Конан разворачивают Мей, заставляют её наклониться и шлёпают по заднице… И я понимаю, что в этом дурацком человеческом жесте ничего такого нет. Но внутри что-то щёлкает, ломается, рвётся со звуком перетянутой струны.

Девушки повторяют. Звонко шлёпают хихикающую Мей, чем добивают меня.

Забываю обо всём, падаю на колени и вытянув руки ползу к ним. Девушки же… Все трое выпрямляются и кривляются. Цунаде выпячивает грудь, Мей закинув руки за голову отставляет ногу и выгибается. Конан кусая губы поворачивается ко мне спиной.

— Я иду к вам…

— Ты смотри, — шепчет Цунаде. — Сработало. Ну давай, Великий Извращенец. Подползай.

— Ползу… Я сейчас.

— Сейчас? — удивляется Мей. — Ну нет. Теперь жди до вечера. Нам работать надо, да и тебе не помешает.

— Вы издеваетесь?

— А ты над нами? — уперев руки в бока спрашивает Конан. — Держи ответку. Кушай, не обляпайся.

— Какие же вы жестокие!

— У нас хороший учитель, — хихикает Мей. — А что это мы так морщимся? А, тебе больно. От желания, всё сводит? Ты ни о чём кроме ласки думать не можешь? Ну вот, побудь в нашей шкуре.

— Но у нас же всё было…

— Было, — кивает Мей. — Конечно было. Но сейчас нет. Ты так запутался в себе, Саннин, что даже мне ни секунды внимания не уделяешь. И вот пока ты не сожмёшь яйца в кулак, не примешь новые обстоятельства, мы тебя к себе, не подпустим. А издевательства… Чем дольше ты будешь распутываться, тем сильнее они будут становиться. Твоё слабое место мы теперь знаем. И давить на него будем без жалости. Всё услышал? Девочки, уходим.

— Станет совсем невыносимо, — проходя мимо бормочет Цунаде. — Приложи что-нибудь холодное. Отдыхай. И думай.

— Садисты. Изверги. Красивые женщины. Я вам это припомню.

— Ага, давай, — одеваясь кривится Конан.

Фыркает, выходя задирает рубашку и виляет задом.

Нет ну это уже ни в какие ворота. Хотя… Почему мне так обидно? Почему, откуда такое разочарование? Эх, старина Ноль Седьмой, уже не тот. Старею, видимо. Или наоборот? Я не Ноль Седьмой, а Джирайя. Великий… Или не великий? Короче, я дурак, и мне срочно надо долбануться головой об угол. Лучше об дерево. Раз десять. Нет, двадцать. Как я, самый опасный преступник в Галактике, могу вести себя как кретин? Зачем? Надо срочно найти какое-нибудь занятие. А то двинусь ещё. Надо сходить к Хирузену. И не сходить к Фугаку. Вообще держаться от Учиха в стороне. Километров так за сто…

****

Хирузен обнаруживается дома. Сидит на веранде, в кресле, ноги укрыты пледом. Он курит и судя по взгляду придаётся воспоминаниям.

И всё-таки, он сдался. Поддался воспоминаниям, ошибкам. Жалко его.

Увидев меня он как будто просыпается, встаёт и приветливо улыбаясь кивает.

— Джирайя, мой лучший ученик. Моя гордость. Как ты? Как дети? Наруто не сильно хулиганит? Как Мей.

— Всё хорошо, учитель, — усаживая Хирузена обратно и укрывая его пледом улыбаюсь.

— А ты помолодел. Не знаю что за техники ты используешь, но выглядишь ты…

— Хочешь так же?

— Куда мне, — мрачнеет Хирузен. — Моё время выходит. Знаешь, мне всё чаще кажется, что я слишком здесь задержался. Борьба… Борьба со старейшинами придавала мне сил. А сейчас… Их скоро не станет. Они гниют в тюрьме и скоро будут казнены. Я… Ох, я просто старая развалина.

— Я тоже так думал, — присаживаясь напротив киваю. — Но, как видишь, это далеко не так. Ошибки можно исправить. Не все, но многие. Можно наделать новых, не таких глупых. Можно жить. Вот ты бы что делал? Давай представим, с тобой вдруг случилось то, от чего ты вернул молодость и силу. Как ты поступишь?

— Не знаю, — задумчиво глядя на меня выдаёт Хирузен. — А в чём смысл? Ну допустим, ты поделишься со мной своей чудесной техникой. Мне будет сколько? Двадцать? И что я буду делать? Что я буду делать, когда стану младше своего сына?

— Начнёшь с начала. Поможешь мне.

— Помогу с чем? — строго смотрит на меня Хирузен.