Я пришла попрощаться

— Матерей очень редко обвиняют в нанесении такой травмы. Они могут причинить боль своему ребенку, но это не связано с сотрясением. Это больше свойственно мужчинам — отцу ребенка, бойфренду матери…

Казалось, что она может сказать еще что-то важное, но она и так уже помогла: всем стало ясно, что Донна-Фей ни в чем не виновата. Можно было догадаться, что это сделал Хайнц. Фэт была на работе, Хайнц — дома с Сэтом, была пятница, он, наверное, был пьян или обкурен, хотел отдыхать, а Сэт хотел пить, он скучал по маме. Хайнцу надоело возиться с ним, он схватил малыша, стал трясти его и бросил в кроватку. Фэт нашла его в ужасном состоянии. Хайнц обманывал ее, не признавался в том, что произошло. Учитывая все обстоятельства, почему же у Фэт отняли ребенка?

Я часто задаю себе вопрос, Ваша честь: что бы произошло, если бы Фэт в тот день давала показания. Она не указывала на Хайнца как на главного виновника случившегося. Она просто сходила с ума из-за него и, по всей вероятности, не была уверена, что это сделал он. Я абсолютно точно знаю, что она может поклясться в том, что это не ее вина, и судья бы услышала ее искренние признания. И я был бы на ее стороне. Но Фэт не давала показаний, и Хайнц тоже. Наш адвокат сказала, что им не нужно доказывать свою невиновность. Что они ничего не должны говорить.

В этом деле был еще один свидетель, Нейл Коуэн. Он был очень взволнован из-за того, что ему будет предоставлена возможность выступать в качестве свидетеля и поведать суду о своих бредовых идеях, которые вряд ли пошли нам на пользу.

Судья попросила его назвать имя и род занятий. Нейл ответил:

— Меня зовут Нейл Коуэн, я доктор.

Судья уточнила:

— Вы доктор медицины?

Этот вопрос удивил меня. Я был убежден, что он врач. Зачем тогда мы пригласили его, если он не врач? Но Коуэн ответил, что «в каком-то смысле» он врач. Судья попыталась это выяснить, но Нейл уклонялся от ответа и наконец произнес:

— Я учился в университете в США.

Когда судья спросила, какой именно университет он окончил, Нейл ответил, что обучался заочно. Я понял, что все свои степени он получал по почте.

Затем Нейл сообщил:

— Моя квалификация по документам — это одно. Гораздо важнее моя компетенция в области социальной защиты и медицины. Мне известно, как они обтяпывают свои делишки и делят между собой прибыль.

У судьи от удивления расширились глаза, и она стала делать записи на бумаге, лежащей перед ней. Она поправила очки и сказала:

— Продолжайте.

Для Коуэна это был сигнал к действию.

— Я не верю, что Сэт Атлей-Хайнц получил травму в результате сотрясения. Более того (он очень любил это словосочетание — «более того»), я не верю, что этот синдром существует.

Далее Коуэн рассказал о том, как врачи ставят фиктивный диагноз — синдром «сотрясения ребенка». Затем — о своих письмах премьер-министру и об ответах на них, о том, что до 1960 года не было зарегистрировано ни одного случая синдрома — и вдруг внезапно появились сотни случаев. Эта эпидемия была связана с большим вложением денег в сферу социального обеспечения. Родители Сэта, находящиеся здесь, в зале, пытаются доказать свою невиновность. Как они могут это сделать?

Судья слушала внимательно, не перебивая. Затем она спросила:

— Мистер Коуэн, у вас есть альтернативные предположения, объясняющие травму мозга у Сэта?

Коуэн начал излагать свою точку зрения, это единственное, что он мог делать, — рассказывать о своих теоретических предположениях. Он объяснял:

— Это может быть что угодно. В Америке насчитываются сотни подобных случаев, и это была реакция на прививку. А может быть, у Сэта аллергия на что-нибудь? На пыль, на кошек? У многих людей аллергия на кошек.

Кошки! Я боялся, что он начнет убеждать всех в том, что именно кошки спровоцировали болезнь Сэта, который боролся за жизнь один, вдали от матери и от меня.

Коуэн разошелся. У него был большой опыт по проведению кампаний против вакцинации. Он был зациклен на фармацевтических компаниях, которые выпускали лекарственные препараты, разрушающие головной мозг. Он обвинял их в стремлении привить всех новорожденных в стране. Когда Коуэн произнес эту фразу, я разозлился. Я заметил, что судья чувствует то же самое. Как и все люди моего возраста, я помнил эпидемию полиомиелита. Судья не стала спрашивать о прививках, она задала другой вопрос:

— Мистер Коуэн, вы осматривали Сэта?

Коуэн ответил:

— Нет.

— Нет?

— Разумеется, нет.

— Откуда же у вас такая убежденность в том, что врачи ошиблись?

— Это не моя вина, что я не осмотрел ребенка. Они не позволили мне это сделать. Они знают, что я близок к раскрытию заговора и разоблачению мифов и лжи.

Судья уточнила:

— Вы не врач и никогда не осматривали Сэта?

Коуэн ответил:

— У меня не было шансов попасть в больницу, охраняемую специальной службой. А знаете почему? Они тоже замешаны в преступлении, как и врачи, и боятся потерять работу. Но я разоблачу этих аферистов!