Я пришла попрощаться

Мне потребовалось четыре часа на то, чтобы добраться до трассы Pacific Highway в Сиднее, где задержали Фэт. Я мчался и понимал, что это опасно и от меня будет мало пользы, если я врежусь в дерево.

Если вы спросите, что я знал о психических заболеваниях, то должен сказать, что немного. Я читал, что иногда люди сходят с ума, что есть определенные места, куда их отвозят, когда это случается, но сам не сталкивался с подобными случаями.

Мне сказали о том, что у Фэт полный упадок сил, нервный срыв. Врачи пытались объяснить это в корректной форме: прямо на улице у нее произошел нервный срыв, и ее отвезли в одну из больниц. Она должна находиться там, и не имеет значения, сколько ей лет. Я должен приехать, как самый близкий родственник.

Я не знал, что меня ждет. Я вспомнил фильм, который видел по телевизору, — «Полет над гнездом кукушки», — где показывали людей с безумными глазами, связанными руками, заросших, прячущих в карманах маленьких птиц.

Я думал о моей девочке, Донне-Фей, затерявшейся среди них. Узнает ли она меня и как отреагирует на мое появление? Может, она попытается расцарапать мне лицо? Может, мне придется держать ее за руки и успокаивать?

Нет, все было не так. Сумасшедшие дома в огромных помещениях — все это ушло в прошлое. Фэт поместили в обычную больницу. Зеленые таблички указывали на выход. Доброжелательная женщина за стойкой администратора, кафе в фойе, цветочный магазин.

Я поднялся на лифте в отделение психических расстройств — женщина за стойкой сказала, что Фэт находится в своей палате. Я хотел попросить, чтобы ее не связывали ремнями, но в этом не было необходимости. Донна-Фей не была связана, она даже не была в больничной одежде. Фэт сидела на стуле в спортивном костюме. Коротковатая куртка задралась на животе, рукава не доставали до запястий, брюки — до лодыжек. Кто-то помыл Фэт голову и затянул волосы в тугой хвост. Ее глаза немного сузились.

Моя дочь была в чужой одежде, у нее слегка отекло лицо, но она не была похожа на сумасшедшую.

Фэт была спокойна, я утверждаю это. Она была спокойна, хотя у нее и были нечастые судорожные подергивания. Я видел это и раньше. В юности у Фэт были судороги. Глядя в пол, она прошептала, что у нее есть большой секрет. Я сказал:

— Фэт, ты не должна шептать, в комнате никого нет.

Она взглянула на меня, кивнула и приблизилась.

Я сидел на краю кровати. Фэт огляделась, как будто в комнате кто-то был, и прошептала:

— Я так сожалею, папа.

— О чем, Фэт?

— Вся эта суета, беспокойство…

— Не волнуйся, Фэт. Все в порядке. Ты просто растерялась.

— Где я?

— Ты сейчас в больнице.

Она кивнула и лишь через полчаса спросила:

— Где я была?

Я решил, что она сбита с толку, все смешалось в ее голове, но я тогда верил в медицину и думал, что моя дочь находится в нужном месте. Ее обследуют, назначат лечение, врач будет наблюдать за ней, она не останется без присмотра.

Я поговорил со старшей медсестрой, и та рассказала, какие бумаги необходимо заполнить. Это была обычная процедура. Я полагал, что если заполню документы и подпишу их, то все вопросы будут решены. Эти горы бумаг должны были убедить меня в правильности моих действий.

Старшая медсестра сказала, что я смогу встречаться с дочерью в присутствии патронажной сестры, которая все время будет наблюдать за Фэт. Я спросил, зачем нужна патронажная сестра. Мне объяснили, что таких, как эта сестра, берут на работу в психиатрические клиники, она будет заниматься Фэт.

Вам понравилось бы такое объяснение? Мне тоже не понравилось. Кто-то будет заниматься моей дочерью? Они знали, где она, какое лечение ей необходимо, будет ли ей лучше, — все звучало убедительно, вопрос в том, как это все будет осуществляться. Если вы всего лишь патронажная сестра и каждый раз вам дают нового пациента и инструкции по уходу за ним, которые вы получаете на ходу в коридоре, потому что у вас нет времени прочитать медицинскую карточку…

Я спросил медсестру:

— Почему все происходит именно так? Почему за каждым больным не закреплен один человек? Почему у них на руках нет медицинских карточек и они не знают, что делать?

Медсестра сочувствовала мне, но пожала плечами и стала говорить о ресурсах, о нехватке людей — обо всем, что можно услышать в любом правительственном департаменте в наши дни.

У них нет денег, не хватает персонала. Все устали. Психиатрическая медицина в самом незавидном положении.

Я посидел немного с Фэт, успокаивая ее, говоря, что все будет в порядке, мы поставим ее на ноги. Затем я вышел из палаты и встретился с патронажной сестрой. Я был настроен решительно.

— Я отец Донны-Фей. Я хочу знать правду. Она сошла с ума? Я вижу, что она нездорова.

Патронажная сестра покачала головой и сказала:

— Сумасшествие — это не тот термин, который мы сейчас употребляем.

Я не собирался обсуждать терминологию и резко произнес:

— Ее нашли на улице почти обнаженной. Для меня это сумасшествие.

Патронажная сестра пояснила, что одним словом, пусть даже термином, нельзя ни объяснить, ни помочь.