Я просто хочу любить

Поднявшись, мужчина осторожно, на цыпочках подошел к кроватке, в которой лежал Егор. Умиленно улыбнувшись, Сторожев задумчиво склонился над сыном. Разбросав ручки, мальчик крепко спал. Рядом лежала его любимая обезьянка Микки и погремушка-кролик. Смотреть на Егора, как и на Любушку, Александр готов был до бесконечности. Он очень любил своих детей. Любушка все больше и больше становилась похожей на маму, Егор – на него. Мальчик был точной копией Александра, только значительно уменьшенной. На нежном, мягко очерченном лице горели огромные, карие, как и у Александра, глаза. Обрамленные густыми темными ресницами, они смотрели на мир с изумлением. Мальчик был не по возрасту любознательным и разговорчивым. Первое слово – «мама» – он произнес ровно в девять месяцев. К десяти месяцам Егорка заметно поправился. Аппетит у него был отменный. В отличие от многих детей, он любил даже манную кашу! Коротко подстриженный, с резко очерченными темными бровками, круглыми розовыми щечками и несколькими зубами, он действительно был очень похож на бурундучка. Если мальчик улыбался, в ответ ему улыбались все. Наверное, даже тучи! Глядя на него, просто невозможно было сдержать восторг.

– Что с нашим зубчиком? – шепотом поинтересовался Сторожев.

– Прорезался! – радостно сообщила Виктория, натягивая тапки. – Шестой! Теперь у него четыре зуба сверху и два снизу! Знаешь, он так, бедняга, намучился с этим последним зубом. Теперь наш Егор Александрович отсыпается!

– Класс! Растет, значит, мужик! – счастливо улыбнулся Сторожев и погладил Викторию по голове. – Зря ты поднялась. Полежи еще. Ты с Егором совсем замучилась. Смотри, как ты похудела! Да, пацан – это не девочка. Любаша была намного спокойнее. С ней ты хотя бы высыпалась. Мне так жалко тебя, белочка! Наверное, нам надо нанять няню – тебе пора выходить на работу, в люди.

– Вот как! – прыснула в ладонь женщина и проворчала: – Сторожев, ты демон! Я в декрете расслабилась. Мечтаю родить тебе еще двойню, а ты – на работу! Я что, не справляюсь?! – И, наклонив голову набок, лукаво спросила: – Пельмени сварить?

– Говорю тебе, Викочка, отдыхай, а я поджарю картошку. Как ты любишь – с беконом и чесночком. Идет?

– Балуешь ты меня, Саша! – кокетливо протянула женщина и как подкошенная рухнула на кровать. – Уболтал! Я еще поваляюсь. А ты, пока будешь жарить картошку, заодно согрей Любочке молока. Только смотри не перегрей. Чтобы было чуть теплым. А я на ночь заварю ей шалфей с ромашкой.

– Хорошо, моя девочка! – тихо шепнул Сторожев и поцеловал жену в лоб.

Мужчина вышел из спальни и аккуратно прикрыл дверь.

С тех пор как родился Егор, прошло десять месяцев. После того как Виктория услышала о его появлении на свет, первое, о чем она подумала, были слова святого отца, которому она исповедовалась после рождения дочери. Так и не дав ей тогда однозначного ответа, батюшка сказал: «Впереди у тебя длинная жизнь. Ты увидишь еще знамения, которые Отец наш пошлет тебе как искупление. Сей на земле добро! И оно вернется тебе сторицей». Именно в рождении этого мальчика, в том, что его судьба зависела от ее решения, Виктория увидела знак, который Господь послал как искупление за ее, известные только ей, грехи. Хотя это было не главное. Молодая женщина даже на мгновение не могла представить, что сын Сторожева, его родная кровинка будет воспитываться в доме малютки. И это при живом, здоровом, успешном, самодостаточном отце. Этого она бы ни за что не допустила!

Пропав на несколько месяцев, Виктория всем объявила, что ждет ребенка и ее самочувствие сейчас оставляет желать лучшего. Уехав на дачу, она полностью погрузилась в заботу о малыше. А в начале мая Александр торжественно сообщил, что Виктория родила сына. При этом не забывал говорить всем о том, что мальчик родился немного недоношенный. Тем временем Егорка стал для них самым важным, самым дорогим человечком. Ни секунды не сомневаясь в своем решении, Виктория полюбила его как родного. Она даже не думала об этом! Это был их сын – и точка! Узнав о рождении братика, Любочка тоже заметно изменилась и повзрослела. Девочка с удовольствием помогала маме его купать, грела молочные смеси, меняла памперсы и даже, когда родители уезжали, оставалась с Егором дома. Она так любила младшего братика, с удовольствием его целовала. В ответ Егорка смеялся. Весело, звонко, как колокольчик. Его заливистый смех заполнял пространство дома, как лучик света, как вода из маленького родничка. Любовь к малышу помогла Виктории и Александру понять смысл жизни, простить друг другу обиды и начать все сначала, с чистого, не измятого листа. Вместе с Егором в их дом снова вернулось счастье. А может, оно и не уходило, а, спрятавшись за дверью, устроило им испытание? Испытание жизнью. И они его с честью выдержали.