Я просто хочу любить

Не веря в происходящее, Виктория растерянно смотрела по сторонам. Народ начал медленно расходиться. Собравшись у окна, друзья Сторожева о чем-то взволнованно шептались. Принеся с собой выписки из уголовного кодекса, Гончаренко подсказывал ребятам, что и как говорить. Опустив голову, Виктория молча сидела возле Любови Андреевны. Глядя на нее, девушка хотела что-то сказать, но не могла. Мысли путались. Стараясь сохранять спокойствие, Вика непрерывно гладила пожилую женщину по исхудавшей, сморщенной руке. Побледневшая Любовь Андреевна сидела, словно окаменев, и угрюмо молчала.

– Любовь Андреевна, я вас очень прошу, не переживайте! Это недоразумение. Наверное, Александра подставили, – неуверенно прошептала Виктория и отвела взгляд. – Если его осудят, мы подадим апелляцию. Мы не оставим его без помощи!

– Мой внук никогда не был вором, – монотонно, чеканя каждое слово, протянула пожилая женщина и наконец зарыдала.

Услышав плач, ребята испуганно оглянулись и, подойдя к Любови Андреевне, окружили ее. Каждый из них пытался ей что-то сказать, как-то ее успокоить. Присев на корточки, Юра взял Любовь Андреевну за руку.

– Пожалуйста, не переживайте! Это какая-то ерунда. Нас, наверное, фирма Кондратюка подставила. Чую, их рук это дело. Уж очень нас хотят убрать с рынка, поэтому и пытаются задвинуть Саню подальше. Теперь мы начинаем кое-что понимать. Уже больше недели, как на работе не появляется наш кладовщик Петр. Именно он принимал этот металл. И то, что мы едем в Черновцы с левым товаром, Петр тоже знал. Вот гаденыш! Это наверняка он нас и сдал.

– Как его найти? – встрепенулась Виктория.

– Да мы ходили к нему в общежитие. Он сам из Кричек, из-под Богородчан. В общаге сказали, что выселился. Уехал в Россию на заработки.

– А трудовая книжка? – поинтересовалась Любовь Андреевна.

– Да какая там трудовая книжка! – воскликнул Андрей Коваль. – Кто сейчас людей оформляет? Налоги пятьдесят процентов от заработной платы! Не оформляли мы его, конечно!

От этих слов пожилая женщина снова зарыдала.

– Что делать? Что делать, мальчики? – жалобно спросила она.

Постепенно в зал начали возвращаться люди. Ровно через час из комнаты для совещаний вышла секретарь. Открыв дверь, она строго обвела взглядом присутствующих и горделиво прошла к столу. Следом за ней в зал ввели Александра. Когда с него сняли наручники, он устало встряхнул отекшими руками и опустился на скамейку в железной клетке. Ни разу не посмотрев в зал, Александр опустил голову.

– Встать, суд идет! – громко произнесла женщина-секретарь.

Засуетившись, ребята побежали к своим местам.

– Не отчаивайтесь! Мы что-нибудь придумаем, – на ходу повторил Таргонин, обращаясь к Любови Андреевне.

Загремев стульями, присутствующие поднялись.

Сжимая в руках папки, члены суда не спеша поднялись на трибуну.

– Прошу садиться! – велела председатель. – Продолжаем слушание дела. Для вынесения приговора прошу всех встать.

Не успев сесть, собравшиеся снова поднялись. Не глядя на членов суда, Александр слегка прищурил глаза и, ухватившись за железные прутья, что-то пробормотал себе под нос. Подняв голову, он, не отводя глаз, смотрел в окно. Виктория пыталась уловить его взгляд, но не могла. Казалось, Сторожев окаменел. Ни один мускул на его лице не дрогнул. Сдвинув брови, он спокойно ждал приговора. Того, что навсегда изменит его судьбу. Вслушиваясь в слова судьи, девушка перевела взгляд на бабушку Александра. Опустив голову, Любовь Андреевна что-то шептала. Глаза ее были закрыты, лицо стало еще бледнее, губы слегка дрожали.

– И прости нам долги наши… – уловила Виктория. – Аминь.

Девушка поняла: бабушка Александра молилась.

Но Бог, видимо, ее не услышал. А может, Он решил распорядиться судьбой Александра по-своему. Так, как было угодно Ему. Не нам об этом судить. Уже через полчаса судебное решение огласили: Сторожева признали виновным и приговорили к трем годам лишения свободы.

Глава 9

Прошло два месяца. Но для Виктории время словно остановилось. Ее не радовал ни первый снег, ни приближающийся новый, 1996 год. И только чувство ответственности не давало девушке опустить руки. Она обязана быть сильной ради спасения Александра, ради того, чтобы помогать его бабушке и Виолетте Генриховне.