Я путешествую одна

Женщина переключила радиостанцию. Везде крутили одно и то же. Девочки исчезли, и никто не знает, где они. Где эти девочки? Они все еще живы? Кто-то запер их где-то? Сколько девочек нужно людям? Две, три – разве не это обычное число? Обычное? Человек необычен, если у него нет детей? Если он не может иметь детей? Женщина с разными глазами медленно выехала из центра. Важно ехать медленно, если хочешь быть невидимым. Если кто-то остановит машину, они могут узнать, что она не твоя. Что тебя зовут не Малин Штольц. Что тебя зовут совсем иначе. Это нехорошо. Медленно – лучше всего. Иногда можно спрятаться, будучи полностью на виду, как на работе. Некоторые считают, чтобы получить работу, нужно образование. Но это не так. Нужны только бумаги. Бумаги нетрудно подделать. Нужны только рекомендации. Рекомендации нетрудно подделать. Женщина с голубым и карим глазами съехала с Драмменсвейен и подъехала к зданию с белыми стенами. Припарковалась и подошла ко входу. Без десяти восемь. Если приходить заранее и делать свою работу, никто ничего не спрашивает.

Она прошла в гардероб для персонала. Повесила сумку и куртку в шкаф и снова взглянула в зеркало. У меня два голубых глаза. Это неправда. Это просто чушь. Настоящая работа – нечто совсем другое. Пока никто ничего не говорит, все идет хорошо. Иногда можно спрятаться, будучи на виду. Она поправила хвост на голове и вышла к дежурным.

– Привет, Малин.

– Привет, Эва.

– Как дела?

– Все отлично, а у тебя?

– Долгая ночь. Хелен Улсен снова было плохо, пришлось вызывать «неотложку».

– Уф-ф, надеюсь ей уже лучше.

– Да, ей уже лучше, сегодня вернется.

– Хорошо. Как твоя собака?

– Поправляется. Все не так серьезно, как мы думали.

Я не больна. Ты больна.

– Кто сегодня дежурит?

– Ты, Биргитте и Карен.

Ты больна. Не я.

– Что это?

Женщина с разными глазами увидела вывеску над кафе.

Дом престарелых Хёвиквейен отмечает 10-летие!

– О, будет здорово. Большой праздник в пятницу.

– Боже, как мило!

– Ты придешь?

– Конечно, конечно, приду.

Вы все больны. Это не настоящая реальность.

– Кто-то из девочек говорил про разминку перед банкетом. Хочешь поучаствовать?

– Конечно же, хочу, это так мило. Взять что-то с собой?

– Поговори с Биргитте, это она организует.

– Хорошо, поговорю.

– Жду не дождусь праздника!

– Я тоже.

– Хорошей смены, Малин.

– Спасибо, а тебе хорошей дороги домой. Передавай привет мужу.

– Спасибо, передам.

Женщина с голубым и карим глазами налила себе кофе и села притворяться, что читает газету.

36

Миа Крюгер сидела в солнечных очках на верхнем этаже отеля, где подавали завтрак. Дико болела голова, и она почти не помнила конец вчерашнего вечера. Она вела Сюсанне домой, но, видимо, их занесло в еще один бар по пути. Где они были? Миа осушила стакан апельсинового сока и заставила себя съесть пару кусочков бекона. Ее по-детски затошнило, и она поняла, что жалеет о вчерашнем. Она звонила Холгеру пьяной? Как будто кто-то спрятавшийся глубоко внутри подсказал ей, что надо непременно рассказать ему, чтó она заметила и что это не может ждать. Как-то так. Сюсанне выползла из туалета. Протрезвев, она выглядела хуже Мии.

– Пора нам заканчивать с этим, – вздохнула она, словно прочитав мысли Мии.

Она плюхнулась на стул и схватилась за голову.

– Совершенно верно, – кивнула Миа. – Плохая компания.

– Я – плохая компания? – спросила Сюсанне.

– Нет, нет, я не это имела в виду. Мы окружаем себя плохой компанией, это не наша вина, – улыбнулась Миа.

– Актеры. Чертовы самовлюбленные макаки. Вообще кому какое дело? Мерзкие насекомые, спят друг с другом, рассказывают друг о друге все подряд и думают, что всем интересно, кто какую роль получил и что он думает о том, что она думает о том, что режиссер спит с другой вместо нее.

– Давай, выговорись, – хохотнула Миа из-под очков.

– Да, блин, сволочи. Посмотри на меня, посмотри, посмотри – я все еще как школьница.

Миа была так близка к разгадке вчера, почти решила ее. Сейчас она очень хотела запереться в своем номере и снова зарыться в материалах по делу. Вот чего ей хотелось. Углубиться в дело. Вот где ее дом. Это хорошее место.

– Черт, у нас в двенадцать сегодня костюмы и грим, я напрочь забыла, – выругалась Сюсанне.

– Костюмы и грим?

– Первая репетиция с костюмами, всем реквизитом, ну и все такое.

Миа кивнула, посмотрев на часы.

– Ты успеешь, сейчас только половина одиннадцатого.

– Почему ты вчера написала вступительную реплику Гамлета на своем листочке?

– По работе. Не могу рассказывать.

– Понимаю, – кивнула Сюсанне. – Просто подумала, это немного странно.

– Может быть.

– Это про пропавших девочек?

– Я не могу говорить об этом, Сюсанне.

– Я сказала кое-кому в театре, что знаю тебя, это было глупо с моей стороны?

– Нет, ничего страшного, а что?

– У нас в ансамбле есть девушка, Пернилле Люнг, играет Офелию. Она тетя одной из пропавших девочек. Совершенно разбита.

– Вот как.

– Андреа. Ты знаешь?

– Я не могу об этом говорить, Сюсанне.

– Нет, конечно. Просто подумала, что это странно.

– Что странно?