Я Распутин. Книга 4

За закуской болтали о том о сем, когда принесли горячее — Сахарова отчиталась о строительстве консервного завода в орловской губернии. Дело шло со скрипом, запуск специальный сыроварни под сгущенное молоко тоже постоянно откладывался.

— Страна войну ведет — поучал я Иру — И главный фронт у нас проходит не в Польше и не в Галиции. А тут, в столице!

— Это ты к чему? — Сахарова наморщила лобик.

— К тому, что в Питере под два миллиона человек живет. И подвоз продовольствия — на живую нитку организован. Не дай бог какие перебои — толпа сметет любую власть. Голод — он знаешь ли не тетка. Прибавь сюда запасных, дезертиров, флотские того и гляди от безделья, за минными заграждениями сидючи, разлагаться начнут!

— А я читала, что наш флот себя очень доблестно показал против немцев! — возмутилась Ира — Два линейных корабля потопил.

— Не потопил, а повредил, но таких кораблей у Вильгельма полтора десятка. И строят они их — словно пирожки пекут. Поверь, на море нам войну не выиграть. Да и на суше есть сомнения.

Я махнул рюмку с водкой, закусил балыком. Вот взяли Перемышль. Казалось бы победа, колокола звонят, торжественный молебен. Но немцы мигом перекинули дивизии в Галицию, стабилизировали фронт.

— Так где же мое поле боя?

— Продовольствие! Сразу закладывай вторую очередь консервной фабрики. Заказы от армии я обеспечу, кредиты на развитие тоже найдем. Но нужен результат. Срочно, вчера!

Я посмотрел на озабоченную Сахарову. Кажется, прониклась.

Глава 12

Во время любовных игр с Ириной из носа вдруг пошла кровь. В голове зашумело, перед глазами все поплыло, даже пришлось прерваться. Сахарова испугалась, сбегала в ванную номера за полотенцем, намочила его, приложила к носу. Я сел в кровати, запрокинул голову.

— Перетруждаешь ты себя, Гриша! — попеняла мне любовница — У тебя же контузия, лечиться надо! А ты все под юбку мне лезешь…

— Не придумали еще лекарств для головы — отмахнулся я — Главное не кончится, как французский президент Фор. У нас не поймут.

Сахарова не знала этой истории, пришлось рассказывать, как в конце прошлого века, Феликс Фор дал дубу от инсульта на своей любовнице — Маргарит Стенель. Прямо во дворце на Елисейских полях. После чего благодарные соотечественники поставили президенту надгробный памятник, где политик лежал в обнимку с французским флагом. Тонкая галльская ирония.

— Ну ты и пошляк! — Сахарова больно ущипнула меня и принялась одеваться.

— Был бы пошляк — засмеялся я — Разложил бы тебя на рабочем столе в кабинете Таврического.

— Как тебя только терпит твоя жена?! — Ира натянула чулки, внимательно на меня посмотрела. Тему моих супружеских отношений мы никогда не затрагивали.

— Она у меня дремучая, сибирская. Я ее берегу. Предложи наши игрища втроем, не поймет.

Тут мне прилетело уже серьезно. Правда, не по голове. И на этом спасибо.

* * *

Кровь текла не только у меня из носа — война уверенно перешла в позиционную фазу, стороны увлеченно гвоздили друг друга артиллерией и зарывались в землю. И если раньше нас тиранил Морвед с требованием взрывателей, то теперь на Ростех насел и Военвед — дайте толуол! Привыкли, вишь, что мы практически палочка-выручалочка, чего не попросишь — ррраз! и достаем из кармана.

Одно счастье, что высшее военное руководство со мной малость знакомо и «челночная дипломатия», когда я метался от одного высокого кабинета к другому, принесла свои плоды — удалось-таки убедить генералов не ставить нереальных планов. И без того все наши производства работают в полную силу, местами на износ.

Обещал, что приложим все усилия (ну не смешно? Концерн в казну передан, а Гриша давай, гони продукцию и побольше, побольше!), зато взамен выбил право на военнопленных — многие попавшие к нам в результате наступления в Галиции были не прочь улучшить свое положение и поработать. Принуждать-то их конвенции запрещают, но коли ты сидишь на так себе пайке, а за забором есть возможность подзаработать, то почему бы и нет? Конечно, на военные производства их пускать нельзя, но чернорабочими, на Бел-Балт, в сельские наши предприятия очень даже запросто, мужтиков-то отовсюду призывали, хоть часть прорех закроем.

Нам пришлось увеличивать даже производство бертолетовой соли, чего я никак не ожидал — мало того, что спрос на шведские спички вырос, так еще и доставка сырья из других мест сильно затруднилась. Ну грех же таким оборотом не воспользоваться! Вот и гнали по воде через финские озера и каналы, а дальше на шведских пароходах. И по всему выходило, что надо бы эту новую ситуацию в отношениях со шведами закрепить новым же контрактом.

Тем временем Демчинский отныкал у государя императора дареный кайзером портсигар, с портретом Вильгельма. Корнилов, наконец, вещицу одобрил — первые две не годились, одна слишком старая, даритель наверняка про нее забыл, вторая неприметная, хрен вспомнишь. А портсигар был получен, что называется, из рук в руки при совместном катании на яхте в финских шхерах всего два года назад.