Я Распутинъ. Книга вторая

— Подсудное дело — тяжело вздохнул Перцов.

— Выплатим штраф — отмахнулся я — Денег на то будет выделено.

— Не будут они судиться — в разговор вступил Муромцев — Там знаете, сколько добропорядочных семейных ходит?

Небесники заспорили. Женская фракция, особенно Елена были «за». Выборгские — против. Я же наклонился к Лохтиной и продиктовал указания всем партийным ячейкам — а мы охватили уже все крупные города России — придумать свой собственный экс. Но сначала согласовать его с ЦК партии. А то знаю я эти «инициативы снизу» — потом проблем не оберешься.

* * *

Еще один сложный разговор у меня состоялся с министром обороны — Редигером.

— Извини, Григорий Ефимович, что без спросу — развел руками внезапно объявившийся в общинном доме Палицын — Александр Фёдорович велел привезти тебя. Хочет… познакомиться.

— Велел? — я поднял бровь.

— Он и сам был готов заехать, но вы не представлены…

— Ладно, едем.

Экипаж привез нас в министерство на Дворцовую площадь. Дом со львами изначально строился как особняк князя Лобанова-Ростовского, но в итоге его отхватили себе военные.

Нас без задержек, миную большую очередь в приемной, сразу провели в кабинет Редигера.

Александр Фёдорович оказался полноватым бородатым очкариком в военном мундире, украшенным несколькими звездами. Я узнал орден князя Александра Невского, Польского орла. Другие награды остались для меня загадкой.

— Сегодня большой прием — министр заметил мое разглядывание, встал, жестом предложил нам сесть в кресла у большого стола — Поэтому в парадном.

Начал жестко, напористо:

— Милостивый государь — это уже было адресовано мне, после того как мы расселись за столом — Мне стало известно, что вы вмешиваетесь в дела военного ведомства. Даете советы Федору Федоровичу и он — Редигер гневно посмотрел на начальника Генерального штаба — Даже к ним прислушивается!

Я огляделся вокруг. Кабинет многое говорил о своем хозяине — многочисленные шкафы с книгами по военному делу, какие-то таблицы. По стенам развешаны карты. Попытался напрячь мозг, что я помню насчет министра.

Из обрусевших немцев. Прошел все ступеньки военной службы — от прапорщика до генерала. Участвовал в русско-турецкой войне. Ну это ладно, там почти все отметились.

Назначен министром после поражения в Русско-японской войне, тут же начал реформировать армию, на что получил полный карт-бланш от Столыпина и царя. Дружил с 3-й Думой — почти все его бюджеты и законы быстро проходили парламент.

По натуре педант, очень любит математические выкладки, умеет считать деньги. При нем финансирование армии увеличилось, а главное стали меньше воровать.

Нет, я был неправ, когда заявил Палицыну, что у нас будет другой министр, более деловой. Лучше Редигера сейчас вряд ли сыщешь. И уж точно каши не сваришь с этим стариком-сатиром Сухомлиновым. Следующий министр обороны был сильно хуже — занимался своими сердечными делами (большей частью скандальными!), устроил к началу первой мировой патронный и снарядный голод, за что, кстати, был судим.

Но сценарий разговора, когда один выговаривает, другой выслушивает надо было ломать.

— Карта есть?

— Что, простите? — Редигер споткнулся в своей обличительной речи, посмотрел на меня в удивлении.

— Вижу, что ты, министр, человек тертый, практичный.

В этом месте Палицын закашлялся, Редигер выпучил глаза. ТАК с ним никто и никогда не разговаривал.

— Из немцев? Да? — я продолжал переть буром — Вы там все матерьялисты через одного.

— Что вы себе…

— Карту давай! Европы. Буду тебе свидетельство давать.

— Какое свидетельство??

Редигер впал в ступор, Палицын из него и не выходил.

Я встал, подошел к стене, сдернул большую карту Европы. Развернул перед генералами.

— Тута что? — я ткнул пальцем в Балканы.

— Босния и Герцеговина — на автомате ответил министр.

— В следующем году, австрияки захотят себе ее захапать. Будет скандал большой, битье морд. Сербы-братушки, начнут вооружаться, дабы не дать соседей захватить, нас коренником взнуздают. Только у свитских да дипломатов кишка тонка окажется. Кайзер вступиться за австрияков, погрозит нам пальчиком. Тут то мы и сдадим взад.

— Что же союзники? — в глазах министра появилось любопытство.

— Как обычно, продадут нас и боснийцев с потрохами. На словах осудят, а на деле…

Я махнул рукой.

— Феноме-ен — протянул Редигер, переглянувшись с Палицыным — И что же… вы так можете прозревать будущее регулярно?

— В тумане все — отбрехался я — Но насчет Боснии и Герцеговины — верняк. Уже к концу года все будет ясно. Ждет, ждет нас дипломатическая Цусима. Как случится — веры мне прибавится?

— Допустим. И что же дальше?

— Большая война. Я говорил Федору Федоровичу. Как раз с Сербией и босняками кайзер поймет — можно, можно нагибать Европу по своей воле. Никто не вскинется. А ежели вскинется — получит по зубам. Сила то у него!

— У вас и план действий есть? — с иронией произнес министр. Нет, тяжело с ним будет. Практик до мозга и костей.

— Есть, как не быть. Вооружаться надо. Денно и нощно. Войны не избежать, армия колик у вас по мобилизации?

— Допустим десять миллионов.