Я Распутинъ. Книга вторая

Приближалась дата выборов, эсеры объявили бойкот, накал борьбы за Думу все нарастал и нарастал. В Охранном отделении тоже шла возня за пост начальника. И в этот ответственный момент заявляется капитан:

— Надо ехать в Сызрань! Срочно. Рабочие бастуют.

— Хватай мешки, вокзал отходит. Нет, давай-ка, Никодим Николаевич, распиши мне подробненько, что да как. С чего они бастуют?

Капитан только руками развел. Информацию и него как клещами тянул, что для Стольникова было весьма необычно. И только под конец всплыло, почему он так себя вел — он все передавал со слов Лены.

А Лена, столкнувшись с первым, так сказать, организованным выступлением пролетариата, запаниковала. И вместо того, чтобы приструнить горлопанов и договориться с лидерами, попыталась горлопанов задобрить, а лидеров изолировать. Но ввиду бездействия уездной полиции не вышло, так что лидеры только обозлились, а горлопаны почуяли слабину. Вот все и пошло по нарастающей, эдак они мне сроки пуска заводов сорвут.

— Так, Николаич, давай-ка зазря полошиться не будем. Первым делом отправим в Сызрань Илью с Андреем, потом отобьем телеграммы в Сызрань, кое за какие ниточки дернем, подготовимся и только тогда поедем.

Первую послал Лене — пусть объявит, что разбирать заваруху приедет сам хозяин. Так скать, «ждать царева возвращенья для законнова решенья». Самой закрыться, с рабочими и властями не общаться, в тихую собирать информацию, боевикам помогать.

Вторую — Ксенофонту Виноградову, самому толковому из иоаннитов. Поглядел он на меня, походил рядом и, похоже, твердо решил стать «небесником». А раз так — пусть впрягается, возьмет пяток своих людей, да едет «наниматься» на стройку. Причем засланцы должны налево и направо хвастаться, что раньше работали на меня, а на расспросы отвечать, что хозяин суров, но справедлив. Пустой бузы не терпит, но о рабочих заботу имеет, да получше многих.

Третью — Мартеньяну Чернухину, местной власти. Со всем вежеством, с просьбой уделить часок-другой для беседы. По хорошему, с этого и надо было начинать, да все на бегу, наскоком, давай-давай…

После чего помчался к Столыпину, вытрясать из него самую главную бумагу. Он же у нас, помимо премьерства, еще и министр внутренних дел? Вот пусть и отпишет своему подчиненному, уездному исправнику.

Петр Аркадьевич даже не упирался — я сразу с козырей зашел. Моторы, радиозавод, химзавод, оптическое и капсюльное производство под угрозой! Намекнул на долю в прибыли, но больше давил на важность дела для державы.

— Смотри, Григорий! не запустишь свой «Военпром» в срок — получишь в моем лице большого врага.

Оппаньки, а с чего это Петру Аркадьевичу так «Военпром» сдался? неужто ставку на него какую сделал? Нет, это неплохо, надо бы его посильнее привязать… Ладно, пойдет продукция и прибыля — впишем в долю, а сейчас низко кланяемся, хватаем бумагу и бегом на вокзал.

Бумагу Столыпин выправил — загляденье. Не ришельевское «То, что сделал предъявитель сего, сделано по моему приказанию и для блага государства», но близко. Вполне хватит исправника урезонить. Вот с ней, а еще с группой поддержки в виде нескольких новообращенных небесников, я и тронулся в Сызрань. По дороге распределили роли — в основном, местный бомонд уговаривать. Потому я и сопровождение выбрал в основном, по солидному внешнему виду. Кое-кто ехать не хотел, но раз партия сказала «Надо!», то надлежит ответить «Есть!»

— Считайте, господа, что это первое ваше партийное поручение. И своего рода испытание. Просто числиться в «Небесной России» ни у кого не выйдет, нужно работать и приносить пользу. А уж как вы ее приносить будете — посмотрим. Кто участием, кто поддержкой, а кто и на разных постах.

По приезду сразу отправился к Чернухину и, несмотря на то, что внутри аж свербело от желания закончить все побыстрее, неторопливо и обстоятельно беседовал с ним аж четыре часа. С перерывом на обед — купец сподобился пригласить меня домой. Рассказал я и о «небесной России», и о «Военпроме», и даже на вопросы его жены об императорской семье ответил. Если уж взялся оказывать уважение, то приходится.

— Как хотите, Григорий Ефимович, а зря вы тут заводы затеяли. Город у нас тихий, провинциальный, стоит на зерне да мельницах, а вы его перебаламутили.

Обедали мы степенно, как полагается купцам. Из закусок подавались икру, сардинки, семгу, копченый сиг, колбасус языком и селедка с луком. Разумеется пудовые пироги с капустой и яйцами. Куда же без них? На второе слуги притащили запеченного целиком поросенка с яблоком в пасти и длинного осетра. Так сказать на выбор — мясное или рыбное. Осетр был обложен грудой горячих пунцовых раков. И как это все съесть? Даже попробовать — уже проблема. А не попробуешь — обидишь хозяев.

— Не я, так другой кто, Мартеньян Васильевич! Уж больно у вас место удобное, Волга да мост железнодорожный. Вон, Нобель свои склады построил — думаете, он на этом остановится? Не-ет, будет и переработка.

Лидер местного бизнес-сообщества только крякнул.