Я Распутинъ. Книга вторая

Я перекрестился, многие повторили за мной.

*****

Эффект “Юсуповой” надо было закрепить. И сделать это на какой-то дружественной территории. Чтобы без риска выкидывания вон. И я отправился на прием к Федору Федоровичу Палицыну. Тем более начальник Генерального штаба не поленился лично телефонировать и позвать.

— Вот Григорий Ефимович — стоило мне появится, как Палицын подвел ко мне знакомиться еле идущую старуху в пышном старомодном платье — Это генеральша Обручева. Плохо ей, совсем помирает

— Помолись за меня, отче! — Обручева вцепилась в руку — Духом поизносилась, грехи мои тяжкие, спать не дают. Осени благодатью своей! Вся столица о твоей святости знает

Знает так, что на днях пришло письмо от Павлова. Ага, того самого с собачками. Просит посмотреть Ивана Качалкина. Человека-легенду. Товарищ впал в летаргический сон при Александре III и растолкать его не удавалось на протяжении 22 лет! Проснулся уже при большевиках — в совершенно новой стране. Павлов бился с ним, бился, даже целую теорию нервных процессов торможения изобрел. Но все бестолку. Судя по письмо — уже отчаялся его разбудить с помощью научных методов.

Под скептическим взглядом Палицына, я перекрестил Обручеву, помолился над ней. Гости пялились с интересом, будто в цирк пришли. Хоть расставляй стулья в партере и продавай билеты.

Пришлось сначала молиться над одним страждущим, потом подвели другого. Только спустя час удалось вырваться и поговорить с генералом.

— Слышал вы были в Гатчинском воздухоплавательном отряде? — начал разговор Палицын — Как впечатления?

— Влюбился в аеропланы — я пригубил коньяк, что мне собственноручно налил генерал — Хорош! Шустовский?

— Его только и пью. Что же в ваших видениях было нового, отче?

— Война будет. Страшная, безумная.

Я тяжело вздохнул. Палицын взбледнул, махнул рюмку.

— Как скоро?

— Семь годков у тебя есть Федор Федорович. А потом немец на нас попрет. Австрияк також

— Вы… уверены?

— Виденья мои от бога, а немцы давно Святую Русь погубить желают.

— Что же нам делать? — генерал растерялся — Нет, мы конечно имеем военные планы насчет Германии и Австро-Венгрии… В этом году к нашему союзу с Францией должна присоединиться Англия. Переговоры уже идут.

— Не поможет, — покачал головой я. — Союзнички мать из за ногу, слабы против немца. Отгородятся окопами и будут сидеть на жопе ровно, ждать, пока тевтоны нас сожрут. Еще и порадуются, что Россией откупились. Сердечное согласие… — я фыркнул.

— Ну Австрия враг давний, но зачем же Германии развязывать войну? — Палицын потер лицо руками — У нас же хорошие отношения. Не понимаю.

— Тесно им, землицы мало. Прут из бочки словно квашеное тесто. А куда переть то? В Европе все поделено. В колонии також не шибко их пускают.

Мы помолчали, разглядывая разгорающийся в камине огонь.

— Не доспи, не догуляй, а к войне армию приготовь, — я, наконец, нарушил молчание. — Иначе миллионы сгинут. Я же чем могу, пособлю.

— Надо Его императорском величеству срочно сообщить — я увидел, что Палицын мне поверил, сразу как-будто постарел на несколько лет

— То я сам устрою. Не сразу — царю нынче не до энтих дел. Да и не поверит он поперву. У них с Вильгельмом нынче сердечная приязнь — в десна целуются. Пусть так и будет дальше, нельзя кайзера насторожить.

— Разумно. А в видениях ваших не было того, как избежать?

— Думки у меня смутные покуда. Ведения-то прямо толпой идут, каждую ночь мучаюсь. Начни вот с чего — я почесал в затылке. Что Палицын может сделать прямо сейчас? Он ведь кавалерист в душе. Много занимается конницей. Которая дай бог на венгерских равнинах может пригодится. Эх, тачанка-ростовчанка… В Польше же к бабке не ходи придется вести окопную, позиционную войну. А значит, надо начинать с разведки и связи. Особенно с последнего.

— Но первым делом надо за германцем в оба смотреть.

— На то военные агенты есть.

— Ох, не смеши, Федор Федорович! Сколько их, один в Австрии, другой в Германии? А где у немцев склады? А сколько паровозов? А какие войска и где против нас встанут? Вопросов-то невпроворот, а в Главном штабе, небось, и трех человек не наберется, чтобы разведкой занимались.

Судя по задумчивому кивку Палицына, я угадал точно.

— Или вот, у нас куда не ткнешь, в немца попадешь. Полками командуют, в министерствах сидят…

— Они присягу давали! — решительно возразил генерал.

— Они-то да, да ты вокруг посмотри, сколь немцев не давали — купцы, адвокаты да прочие! Что, думаешь, у них друзей среди офицеров нет? И на попойке в ресторане никто-никто слова лишнего не скажет? Вот пропади моя душа, если среди этих немцев нет таких, кто ихнему фатерлянду не только рублем помогает.

— Тут вы, пожалуй, в точку, Григорий Ефимович. Давно назрела необходимость создать контрразведывательное отделение.

— Да уж как назвать, дело десятое. Главное, чтобы там люди хваткие были, не чистоплюи из гвардии. Жандармов бери отставных. Да из того же Особого отделения!

— Они политическим сыском занимаются.

— А в чем разница? Что сицилисты, что лазутчики действуют тайно, как его бишь, консперция у них!