Я Распутин (СИ)

Сергиев Посад впечатление произвел совсем обратное ожидаемому. В XXI веке я тут не был, но нас, историков, возили по разного рода местам вроде «Золотого Кольца» и везде хотя бы «туристский центр» был приведен в порядок, дороги подновлены, все покрашено-побелено. В самом крайнем случае – стояли леса и ограждения и висели объявления «работы по реставрации объекта культурного наследия федерального значения ведет ООО такое-то, окончание работ тогда-то». А тут… И сама лавра выглядела запущено, как будто с момента осады поляками на нее денег не нашлось, и городишко вокруг нагнетал уныние. Как там гоголевский городничий говорил, «возле того забора навалено на сорок телег всякого сору. Что это за скверный город! только где-нибудь поставь какой-нибудь памятник или просто забор – черт их знает откудова и нанесут всякой дряни!» И точно, везде валялись старые доски или колья, груды мусора, бегали не сильно упитанные собаки и даже снег не мог прикрыть всю неприглядность картины. И вот это вот все надо привести к нормальной жизни, не слишком ли ты замахнулся?

Но потом постоял на службах, послушал об основателе обители Сергии Радонежском и душой успокоился. То ли прежний Гришка вылезает, то ли я сам во все это втягиваюсь понемногу, но в последнее время посещение церквей действует на меня умиротворяюще. Даже невзирая на разговоры со здешними насельниками.

Первый было наехал на меня из-за размера креста, но шедший сзади монах секретарского вида сопоставил синий шелковые сюртук, очки, распахнутую шубу с читанным в газетах и шепнул иерею на ухо. Хорошая штука популярность – тот сразу утих и дальше мы общались вполне культурно, без наездов. После обещания крупного пожертвования – так и вовсе стали чуть ли не лучшими друзьями.

Потом подтянулись и другие монахи. Всех интересовало мое отношение к патриаршеству – надо полагать, круги от вброшенной идеи добрались и сюда. Проговорил почти на автомате всю программу партии и заметил, что попы местные четко делятся на три группы – кто побойчее да помоложе поддерживают, кто постарше и уже имеет вес и положение – сомневаются. Ну и болото, как всегда, как же без него – куда ветер подует, туда и пойдут, этих почти половина. Но слушали внимательно, а напоследок даже накормили обедом в трапезной, на стерлядь по-монастырски тут не расщедрились, но все равно было очень вкусно. Жаль только, что ни настоятеля, ни его заместителя я не застал – у митрополита Московского и Коломенского дел и так было выше крыши, а наместник, архимандрит Товия, человек преклонного возраста, болел.

Стоило вернуться в Москву, как я оказался в центре общинных дрязг. Видимо, до местных иоаннитов окончательно дошло, что обратного хода не будет, прежнее руководство не вернется, и челом бить теперь надо мне. Ну и понеслось – тащили все, от застарелых интриг за власть в общине, до откровенного бреда, что имярек неправильно крестится, поскольку делает слишком большую паузу между вторым и третьим движением. Сссука, мне что его, с секундомером теперь проверять? Разогнал по работам, но помогло ненадолго – лезли, как карельские комары в щелку и зудели, зудели, зудели… Надо тут все перекраивать и перестраивать, поставить крепкого мужика-руководителя, да где такого взять?

– Батюшка Григорий Ефимович, не прогневайся… – донеслось из приоткрытой двери.

И меня прорвало. Прогневался, да еще как – я тут сижу, голову ломаю, что что профессуре говорить, что Толстому, планы составляю, аргументы подбираю, а им позарез надо наябедничать про неверно потраченные пятнадцать копеек!

Взвыл, собрался и удрал. Но напоследок сказал, что если через три дня дом не будет сиять чистотой и не будет найдено место под приют – всех разгоню.

Опять поехал в «Славянский базар», там же не только ресторан, там и гостиница, все вместе и самый центр города, до Кремля пять минут пешком, до Лубянской площади три. Там-то меня и догнал запыхавшийся Алексеев – оказывается, он поехал за мной еще к иоаннитам и мы разминулись буквально на полчаса.

– Григорий Ефимович, так это прекрасно, что вы сюда переселились! Здесь можно и встречу провести!

– Какую тебе еще встречу, заполошный? – после скандала в общине я был мрачен.

Борис мгновенно уловил мое настроение и мягко, но настойчиво повлек обедать, по пути рассказывая московский байки и разные примечательные новости. А за столом довел желание некоторых промышленников-старообрядцев повидаться лично.

Во второй раз к Толстому я прибыл разве что не с крестным ходом – полсотни иоаннитов молились и пели у ворот, пока я пытался пробиться внутрь, заявляя, что не уйдем и будем тут хоть всю ночь стоять и молитвы читать. Видимо, такая поддержка и сработала – держать на морозе столько народу граф не рискнул, пригласил меня в дом. А может, оставленная программа помогла. Так или иначе, вот Лев Николаевич меня и принял.