Я Распутин (СИ)

Фабрик в округе насчитывалось десятка два или три, почти в каждом крупном селе в уезде, работали на них из поколения в поколение, жили в собственных домах, разводили огороды и живность. Оттого отношения между трудом и капиталом тут было патриархальное – почти все промышленники-староверы поднялись на капиталах, которые поручили им «водить» общины. И это отношение очень чувствовалось, несмотря на то, что власть всеми силами весь XIX век эдакий анархо-синдикализм душило. Да, фабриканты все больше и больше считали себя «владельцами», а не выборными от «опчества», как родоначальники, но продолжали заботится о своих рабочих. Строили школы, больницы, церкви – Булгаков поведал, что система народного образования в Кинешемском уезде считается одной из лучших в России.

Решили мы с Сергеем Николаевичем съездить на такое благолепие посмотреть, тем более от Кинешмы было пол-лаптя по карте. Но сперва я навел порядок в общине – самозванного главу сместил, невзирая на его угрозы нажаловаться «самому Александру Федоровичу». Общинников строем сводил в церковь на молебен, к вящей радости местного попа – кому охота в своем приходе если не секту, то полусекту иметь? Епархиальное начальство не похвалит. А так – побеседовал с отцом Севастьяном, разъяснил ему политику партии, уверил, что ни-ни от официальной доктрины, да заодно его самого в небесники сагитировал. Ну и прежним манером погнал иоаннитов искать места под приюты.

А сам с Булгаковым – к Морокину. Дед уже старый, основательный. Глядишь на такого и сразу понимаешь, как род с самых низов наверх пробился. Первая гильдия, почетный гражданин, все дела. Четыре или пять фабрик, несколько тысяч рабочих. С образованием, да своими идеями – даже книжки писал. Про русскую промышленность и народную трезвость. В смысле, что ограничение продолжительности рабочего дня вредно, поскольку приведет к пьянству в свободное время, а пьянство – к обнищанию.

Поначалу он нас чуть не погнал с порога, стоило только про иоаннитов заикнутся, видно, достали его местные дрязги. Но я успел подсунуть ему брошюру партии. Пока он ее листал, я чуть было не рассмеялся – веду себя чисто как свидетель Иеговы, не желаете ли поговорить о господе нашем, Иисусе Христе? Нате вам книжечку почитать. А потом смешок-то задавил и подумал – чего ржать-то, вполне рабочая методика. Написать эдакий «Катехезис небесника», где простыми словами для простых людей все объяснить и пустить мою пехоту по домам. Заодно и при деле будут. И вообще, дать им план по окучиванию, с ежемесячными показателями и отчетами.

Незнамо куда бы меня унесло, но Морокин закончил знакомится с нашим изданием и перешел к разговору. Идею с приютами он оценил, кинешемский обещал поддержать, если мы там наладим техническое обучение. Ну а что, вот потому-то он и миллионщик, умеет одним ударом двух зайцев убивать – и благотворительность, и подготовка специалистов для его фабрик. В программе партии ему больше всего понравилось про веротерпимость и прием христиан всех конфессий, так что, глядишь, вместо бегунов каких денежка к нам пойдет. Ну и напоследок пригласил заехать в Вичугу, вернее, в стоящее впритык к ней село Гольчиху, где его фабрики, ткацкая и прядильная.

И тут меня, что называется, пробило – сложились «Вичуга» и «ткацкий» и я вспомнил про реферат, который писал для Вики Андреевой в бесполезных попытках охмурения. Эх, как давно это было… Реферат был про социальные практики 30-х годов в Советском Союзе и там, естественно, упоминалось стахановское движение и как его часть – движение виноградовское. Последнее родилось как раз в Вичуге, где ткачиха Дуся Виноградова взялась обслуживать то ли пятьдесят, то ли сто станков разом, при том, что все вокруг работали на десяти-пятнадцати. Я тогда еще удивился, не показуха ли и посмотрел подробнее – нет, не показуха, во всяком случае, вначале. Фокус был не в ткачихе, а в новой организации труда, которую фабричные делегаты подсмотрели в поездке в США.

Вот я в качестве благодарности Морокину и выкатил «американских ткачей», про которых меня якобы писали земляки, уехавшие за океан. Что к станкам подпускают самую ловкую из ткачих, а ей в помощь дают мастеров, ремонтников и кого там еще.

– Отрывщицы, заряжальщицы, заправщики основ, – подсказал фабрикант.

– Истинно, так и в письме было, и что расставив людей по-новому, выработку подняли на пятую долю.

Дед хмыкнул, но явно задумался, наверное, будет пробовать. А если он не сподобится – расскажу кому еще, текстильных магнатов в России много.

И поехали мы с Булгаковым в Вичугу – не отказываться же от приглашения, коли мы и сами туда собирались? Симпатичный такой городок, прямо на станции нас встретил конторщик с морокинской фабрики, его телеграммой вызвал нам на подмогу Александр Федорович. И повел показывать городок.