Я разорву эту помолвку! (СИ)

Нам с Фло стало легче общаться и быть рядом друг с другом. Словно пали незримые оковы. Такая яркая и открытая, она заражала своей любовью к жизни, но и вдумчивостью тоже восхищала. Дом полагался на мнение своей леди. Крестьяне боготворили свою госпожу, она ко всем относилась с одинаковой теплотой и вниманием.

Подобно одному из тех цветов, тянущихся верх чтобы согреться в лучах солнца, которые высаживала в саду девушка, я также стремился оказаться рядом с нею, чтобы и мою душу излечило исходящее от нее тепло.

Приезжали друзья невесты. Ее подруга Кларенс с мужем и дочерью. Поначалу чета Пирсов косилась на меня с подозрением. Они были близки с бароном и его семье, знали по имени каждую служанку и хвалили улучшившиеся навыки повара, но подчеркнуто холодно и отстраненно держались со мной.

Такое отношение к себе наследник графа мог принять как оскорбление. Но я знал, что их поведение было продиктовано заботой о Флоренс. Вот такими и должны быть настоящие друзья. Они рядом всегда: когда все плохо и тогда, когда хочется разделить с кем-то счастливые мгновения.

Малышка Фиона была еще слишком юна для взрослых пересуд. Она глазела на сидящего рядом с ее крестной и самой любимой на свете тетушкой в одном лице мужчину с неприкрытым любопытством. Девчушка была копией своей матери внешне, но в жестах и выражениях лица больше походила на отца.

Я видел, как таял взгляд Аллана при взгляде на жену и дочь. Это сложно описать словами. Так и должна, наверное, выглядеть настоящая, безграничная любовь. Одно лишь выражение глаз гостя поведало мне об этом. В душу закралось едва ощутимое, но распознаваемое чувство зависти.

Рассуждения о чужой семье всколыхнули воспоминания о собственной.

Мне не повезло. Дети не выбирают своих родителей, и семья, в которой я появился на свет не была даже отдаленно похожей на счастливую. Мы были как трое несчастных людей, которые по неволе оказались в одной связке. Глупо было думать, что причиной всех бед являюсь я сам. Ребенком я страдал из-за подобных мыслей. Затем понял, что дело не во мне, или не столько во мне.

Отец и мать тоже не любили друг друга. Меня они терпеть могли, может даже и заботились, насколько были на это способны, но друг о друге не переживали. Граф мог уехать на несколько месяцев, но его супруге было настолько плевать, что она даже не интересовалось отсутствием мужа и его причиной.

Отцу же, даже когда мама заболела, было сложно пройти через коридор и навестить ее, хотя они и жили под одной крышей десять лет.

Из-за такой обстановки дома, я обожал посещать светские мероприятия с родителями. На публике они играли любящих супругов, мне нравилось обманываться и наслаждаться этой мимолетной гармонией, этим теплящимся в груди счастьем, получать от матери ласку и слушать хвалебный речи отца перед дворянами в свой адрес, а по возвращении в родовое поместье все мои надежды рассеивались прахом. Наверное, из-за этих воспоминаний я не чувствовал дома себя уютно, все время хотелось оставить его за спиной и умчаться куда угодно, лишь бы подальше.

Но все закончилось, когда графиня подхватила простуду. Это была лихорадка, которая быстро переросла в серьезный недуг. Она сгорела за пару месяцев. Мне тогда исполнилось двенадцать.

Фиона хлопала своими глазками, переводя взгляд с меня на Флоренс и обратно.

— Вы должны уснуть вместе! — выдала малышка, когда мы сидели за обеденным столом.

Я подавился, а Флоренс опрокинула бокал с водой. Томас беззвучно захохотал.

— Тогда у вас появится ребенок и я смогу с ним играть. Мама сказала, что если взрослые вместе спят, то у них появляются дети.

Кларенс неловко пожала плечами. Ее дочь была сейчас в том возрасте, когда начинает просыпаться интерес ко всему окружающему и сыплются вопросы.

— Разве твоя мама не обещала тебе братика или сестренку? — Флоренс многозначительно зыркнула на подругу. — Твоя тетя пока не хочет детей.

Фиона говорила невнятно, но эмоционально. Ее большие глазки с пушистыми ресничками то округлялись, то смотрели с недоумением или хитрым прищуром.

— А как же я, меня ты тоже не хочешь? — зашепелявила малышка, краснея от обиды, сползла неловко с детского специального стула и побежала искать утешения в руках у моей невесты. — Я ведь, и твой ребеночек!

Букву «р» она пока не выговаривала, поэтому получалось очень забавно. Логику малышки можно было понять, все взрослые, которые окружали ее с момента рождения были для нее особыми людьми, да и чувства Фло к этой девочке напоминали родительские.

Фиона лежала на коленях у Флоренс, крепко держась своими пухлыми пальчиками за ткань ее юбки, и смотрела огромными голубыми глазами на меня снизу верх.

— Могу и твоим ребеночек стать.

Я вздрогнул. С детьми общаться мне доводилось отнюдь нечасто, но искренность этого дитя обезоруживала. Робко улыбнулся малышке.

— Фиона, у твоего папы сейчас как у чайника пар из носа повалит, — пожурила ее Фло. Девчушка захихикала, наверняка представляя себе в красках эту картину.