Я решил стать женщиной

Я обрадовалась, что так быстро всё поняла, — он собирается нам потом «впарить» отснятые сюжеты, мы за них всё равно должны будем заплатить. Он будет долго работать, потом он нам покажет, наконец, свой фильм, как это делают обычно в ЗАГСе, показывают снятый про «новобрачных» сюжет:, мы расчувствуемся, как и упомянутые ошалелые новобрачные, видя себя, милых:, и будет к тому же неловко, — ведь человек трудился много дней, конечно, надо заплатить: и заплатим. Всё мне стало понятно!

— А за весь материал, который Вы отснимете, сколько надо будет заплатить? Вы же монтируете фильм из небольших фрагментов, материала будет гораздо больше? — осторожно спросила я.

— Да, материала будет, конечно, больше. Платить ничего не надо, я Вам всё отдам, если Вы согласитесь сниматься, — ещё раз подтвердил свои бескорыстные намерения Владимир Мосс.

— Да? — я опять ничего не понимала, и мне нечего было сказать. Я замолчала. Продолжила Катя:

— У Вас же всё-таки должен быть какой-то интерес? Вы снимаете, производите трудозатраты и материальные затраты тоже, наверное. Вы же рассчитываете за это что-то получить? Или Вы такой альтруист? — Катя засмеялась.

Режиссер помялся, помычал, на лице та же стыдливая улыбка и прячущийся взгляд: и ответил.

— Есть, конечно, и собственные интересы: Сразу скажу, вам ничего ни на каком этапе платить ни за что не придётся. Возможно, я смогу продать этот фильм на один французский канал, у меня есть такая договоренность, если, конечно, он получится таким, каким я его сейчас представляю. Может быть, и на какой-нибудь российский тоже. Про это пока не знаю: это как получится. Мне нужно будет несколько дней для съемок:

— Несколько дней? — удивились мы с Катей. Теперь нам было жалко уже не денег, а своего времени. — Ничего себе! А зачем так долго?

— Не пугайтесь. Это же не с утра до вечера: И я буду приезжать только тогда, когда вам это будет удобно. Хорошо?

— А что: мне интересно, — согласилась Катя. — Посмотрим на себя со стороны.

— Ты красотка, ты точно хорошо выйдешь. А я? Я плохо получаюсь даже на фотографиях, — я заныла, но уже не отказывалась. И мы с ним договорились.

— Я тогда напишу сценарий, нарисую раскадровки и заеду ещё.

— Так всё серьёзно? — опять удивились мы.

— Ну, а как же вы думаете?

— А общая концепция какая? — поинтересовалась я о будущем фильме.

— Я думаю снять фильм: — Володя задумчиво очень по-режиссерски запрокинул голову, а его взгляд поверх нас поддержал эту позу его творческого напряжения, — я думаю снять фильм, как историю одной фотографии.

— А мы причем? — не совсем поняли мы.

— А фотография эта будет вашим автопортретом. Вы просыпаетесь: Я снимаю Катю, как она чистит зубы, готовит завтрак:

— Утром я страшная, утром меня снимать не надо. Пока я не накрашусь, я в кадре не появлюсь, — возмутилась Катя.

— Ты можешь накраситься и делать вид, что чистишь зубы. Что ты прямо: — одернула я Катю.

— Конечно, накраситесь: всё, как Вам хочется, — Володя опять стыдливо заулыбался. — Сейчас мы только общую линию проговорим, чтобы понятна была общая картина. Ок? А дальше всё, как сами хотите.

— Ок, ок: И что дальше? — уже с интересом спрашивали мы.

— А Вы, — он повернул голову ко мне, — Будете как будто ехать на машине:

— Я могу и не как будто.

— Ну, да: Я имею в виду, едете Вы на машине, заезжаете за Катей, едете дальше: и готовитесь к съемке, — продолжил Мосс. — Как вы обычно к ней готовитесь?

— Едим где-нибудь, — не задумываясь, хором ответили мы, это единственное, что мы вспомнили о нашей подготовке к съёмкам.

— Ну, это понятно. А потом?

— Продукты к съемке покупаем.

— Нет. Я имею ввиду — костюмы какие-нибудь выбираете, еще что-нибудь?

— А-а!? — это звучало для нас скучней и неинтересней, чем священная для нас в любой момент еда. — Ничего не выбираем. Что выбирать? Мы рекламу в основном снимаем. Уже и так обычно всё отобрано-подобрано, и всё утверждено у клиента. Вот чтобы поесть было на съемке — это да, это наша забота.

— Да:? — Володя был обескуражен такой прозаичностью. — Ну, может быть, можно что-нибудь придумать, чтобы смотрелось интересней?

— Можно заехать в Большой театр в костюмерные, вроде костюмы мы там выбираем, — предложила находчивая Катя. — У нас там знакомый работает, — подтвердила я.

— Отлично, — обрадовался Мосс. — А там снимать разрешат?

— Разрешат, он договорится, — уверенно сказала я.

— Отлично. Значит, следующая мизансцена такая:

— Чего… чего…? — слово «мизансцена» прозвучало смешно.

— Мизансцена… ну, говорят так обычно, — смутился Володя и даже покраснел. — Значит, мизансцена такая — вы приезжаете с костюмами в студию, и с вами здесь уже работает гример…

— Стилист, — поправила я.

— Да, стилист. У нас в кино гример это обычно называется. У вас есть хороший стилист?

— Ну, есть… Пригласим кого-нибудь, если что. А дальше то?

— Надо выбрать уже снятую вами фотографию — ваш автопортрет и снимать, как будто снимаем его. Есть такой? Я видел где-то ваш автопортрет: Катя, как ведьма на нём, а Вы в белом платье.

— Это в жизни она как ведьма, а там она добрая фея. А на мне не платье, а ночная рубашка с блёстками.